Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации

«О-о-о-й Васька! – коровой взревела Варюха. – Ты разрываешь моё сердце. Вот жили люди, а! А тут?» – Она с недоумением оглядела кухню и послала её со всем своим грубым скарбом в такое место, какого у неё, как у женщины, и быть не могло.

Столь же описательно, но не менее понятно переданы слова Катюши в юмористическом стихотворении И. Иртеньева:

И, направив прямо в сумрак ночи
Тысячу биноклей на оси,
Рявкнула Катюша что есть мочи:
– Ну-ка брысь отсюда, иваси!

И вдогон добавила весомо

Слово, что не с ходу вставишь в стих,
Это слово каждому знакомо,
С ним везде находим мы родных.

Я другой такой страны не знаю,

Где оно так распространено.
И упали наземь самураи,
На груди рванувши кимоно.

Устно и письменно

Не стоит забывать и о принципиальной разнице между устной и письменной речью. Прежде всего по самой своей природе инвектива носит устный характер. До сих пор ряд вульгарных слов даже не имеет чёткого правила написания («говно» и «гавно», «ссать» и «сцать», «ебти» и «ети», «пёрнуть» и «пёрднуть», «ебит твою мать!» и «еби твою мать!» и др.). Появление вульгарной инвективы в письменном виде резко меняет её статус: из вырывающегося от души восклицания она превращается в нечто гораздо более долговременное, допускающее возможность остановиться, обдумать оскорбление, возможность своей реакции и так далее. Кроме того, здесь всегда присутствует ощущение нарушения табу не только автором, но и цензором, редактором и так далее, то есть вызов общественной морали звучит более резко, как бы от лица целой группы людей, вдобавок облечённых властью разрешать и запрещать.

Но это ещё не всё. Если устная речь неотъемлема от человека как биологического вида, то речь письменная очень молода и с самого начала носила священный характер, тогда будучи доступной только жрецам и писцам. Собственно, и в настоящее время эта её особенность полностью не изжита, ибо, с одной стороны, огромная часть населения земного шара полностью или функционально неграмотна, а с другой стороны – даже читающая часть населения – далеко не обязательно пишущая. Письменное слово и сегодня – нечто гораздо более значимое, чем слово устное, отчего и нарушение письменного запрета воспринимается намного острее. «Слово не воробей: вылетит, не поймаешь» – это сказано именно об устном слове. «Поймать» же письменное слово нетрудно, а отсюда и возможность судебного и иного преследования.

«Неприличное» и «оскорбительное»

Весьма существенно, что в российском Уголовном кодексе есть понятие «неприличный» и нет «оскорбительный». Очевидно, что составители Кодекса считают, что это одно и то же. Однако это не так. Неприличное высказывание может быть осуществлено без единого грубого слова: например, неприлично критиковать внешность человека в его присутствии, неприлично («не приличествует») хвастаться своими действительными или мнимыми успехами и тому подобное Существует целый ряд неприличных в данном обществе поступков. Без сомнения, всякое оскорбление неприлично, но не всякое неприличие оскорбительно. Вспомним, что оскорбление прежде всего подразумевает грубое упоминание телесной функции, в первую очередь сексуальной сферы человека.

Попробуем определить, что такое «неприличная лексика». Это слова, которые в момент их опубликования считаются неприличными, недостойными того, чтобы быть напечатанными, хотя, возможно, и могущими быть произнесёнными в определённой ситуации.

Обратите внимание на осторожность этого определения. Понятие неприличного тесно связано с местом и временем употребления. «Недостойно быть напечатанным» – значит, всё-таки можно напечатать, но это будет «недостойно». Непристойная, неприличная лексика – это грубое вульгарное выражение, которым говорящий реагирует на ситуацию. Такая лексика, как правило, табуирована, запрещена для публичного употребления в силу сложившихся традиций.

А что такое «оскорбление»? Это правовая квалификация деяния, которое выражается в отрицательной оценке личности, унижающей честь и достоинство этой личности. Оскорбление уголовно наказуемо. Обязательное условие – оно должно быть выражено в неприличной, циничной форме. Если форма – «приличная», то есть человека обвинили в каком-то проступке или качестве без употребления брани, человек может обидеться, но в суд обращаться не может: факта «оскорбления» здесь нет.