Матерятся все?! Роль брани в истории мировой цивилизации

Яркий пример сказанного – популярные некоторое время самодеятельные аудиозаписи, выполненные под псевдонимом «Шура Каретный». Авторы записей явно задались единственной целью – максимально насытить пересказ популярного текста вульгарными инвективами, в чём, несомненно, преуспели. Ни с чем подобным русскоязычное общество до тех пор не сталкивалось, отчего поначалу записи имели шумный успех. Но очень быстро шокирующее впечатление притупилось, бесконечное повторение одних и тех же вульгаризмов приелось, и текст стал просто скучным.

Кроме или вместо

Перейдём теперь к вопросу поисков альтернативы инвективному способу общения. Такие поиски можно рассматривать как средство борьбы с инвективизацией речи. При всём том, что было сказано выше, борьба с инвективным словоупотреблением оправдана и необходима. Другое дело, чем она должна кончиться, но об этом ниже.

Начнём с проблемы борьбы с помощью репрессивных мер. Казалось бы, естественно в ответ на агрессию ответить агрессией. Однако пока результаты такой борьбы ни в одной стране не привели к желаемым результатам. Более того, кое-где наблюдается даже противоположная тенденция, известное попустительство от бессилия изменить ситуацию.

Единственно надёжной общей стратегией борьбы было бы воздействие на сквернослова на этапе потребности. Надо подумать о предложении человеку такой деятельности, которая принесла бы ему удовлетворение в том же плане, в каком ему приносит брань. Эта деятельность должна занять аналогичное место на шкале его ценностей.

Вопрос об альтернативе настолько важен и сложен, что его стоило бы рассмотреть психологам, этнографам, социологам, философам и педагогам. Здесь отметим лишь, что проблема эта подсознательно ощущается очень давно, попытки заменить потенциально опасную агрессию делались, вероятно, на протяжении всей истории человечества. Сегодня можно, например, назвать такими попытками своеобразную «инвективную музыку» (рок, рэп, тяжёлый металл в некоторых наиболее агрессивных разновидностях). Неудивительно, что такая музыка наиболее популярна именно у тех слоёв общества, которые особенно охотно обращаются к инвективе: для них это родственные явления с аналогичной функцией.

Среди других заменителей «настоящей» агрессии можно назвать соревновательные виды спорта, различные игры, прежде всего азартные и прочие пути карнавализации современного быта. Иногда эти поиски можно ощутить в современных зигзагах моды, когда «модно всё». Отнесём сюда и такой феномен молодёжной культуры как пирсинг, протыкание тела в самых неожиданных местах и продевание в образовавшиеся отверстия мелких предметов. Как правило, это болезненная операция, и, что важно, боль здесь приветствуется. Психологи видят здесь бессознательную реакцию на бездуховность общества накопления, ощущение собственной ненужности, несчастности, потерянности.

Но всё это более или менее приемлемые виды заменителей агрессии физической и словесной. Очевидно, что они заменяют агрессию, но её не исключают и прекрасно могут сосуществовать с нею. Однако существуют и другие, куда менее безобидные способы. Например, алкоголизация и другие виды наркомании.

Единение во грехе

Выше уже упоминался клич Маугли «Мы одной крови – вы и я!». Пользуясь религиозной терминологией, с понятными оговорками, можно сказать, что клич Маугли есть призыв к единению всего живого в Боге, создающий чувство причастности, единения в жизни. Чувство же сопричастности в Боге означает стремление к единению с чем-то высоким, зовущим к совершенству.

Инвектива, прежде всего табуированная, тоже, как мы видели, создаёт чувство сопричастности. Но, в той же терминологии, эта сопричастность равнозначна единению во грехе. Если угодно – в дьяволе. Рядовой сквернослов ищет единения с таким же, как он, ни в коем случае не выше. Переходя на другой язык, можно сказать, что матерщинник с помощью мата, к своему полному удовлетворению, обнаруживает, что он и его собеседник находятся в карнавальной атмосфере всеобщей, тотальной «дерьмовости».

Таким образом, в инвективе значительная часть народа находит способ объединиться на основе всеобщей враждебности, ощущения собственной грязности и гнусности.

Данная точка зрения, казалось бы, противоречит тому очевидному факту, что повальная инвективизация речи захлестнула не только Россию, которой многие десятилетия небезуспешно навязывался атеизм, но и Америку, в которой атеизм и сегодня рассматривается чуть ли не как моральное уродство и число атеистов незначительно.