Материя

– Вы слишком осторожны, Верребер. Они сломлены. Мы должны воспользоваться взятым темпом. Даже если они хорошо подготовлены и временно отбросят нас, война не будет проиграна. Сейчас даже на земле противника мы можем позволить себе большие потери, чем он.

– К чему такая спешка? К чему вообще потери? Всю ночь мы будем вести непрерывный артобстрел, а к утру бросим в наступление подавляющие силы и легко их сломим. Людям и технике так или иначе нужен отдых, тил Лоэсп. Атаковать с ходу – безрассудство, велик риск больших потерь. Мы можем отразить любую их атаку, но только в том случае, если наши силы не будут рассеяны.

– И однако, чтобы не терять темпа – пусть даже на том берегу придется остановиться и перевести дыхание, – мы предпримем атаку, как только выявим пригодные для переправы места.

Верребер распрямил плечи и вытянулся во весь рост, глядя на тила Лоэспа поверх своего громадного крючковатого носа.

– Я вас не понимаю, тил Лоэсп. Сначала вы даете им отсрочку, выбрав этот обходной маршрут, а потом заставляете нас мчаться быстрее лиджа.

– Таким образом я сохраняю баланс.

Фельдмаршал холодно посмотрел на него:

– Я не советую вам проводить эту атаку, тил Лоэсп.

– Я понял. – Тил Лоэсп ехидно улыбнулся. – И тем не менее.

Верребер бросил взгляд на бескрайнюю равнину сверкающего песка, на водную рябь у другого берега и вздохнул.

– Как угодно, ваше превосходительство, – сказал он, чуть поклонился и пошел прочь.

– Минуточку, фельдмаршал.

Верребер развернулся и посмотрел на него хмурым взглядом.

– Пленных не брать, – велел тил Лоэсп. – Кроме нескольких – для допроса.

Верребер смотрел на него несколько мгновений, потом чуть заметно поклонился и вновь отвернулся.

* * *

– И вы не убивали прежде? – спросил Фантиль.

– Конечно нет!

– И никогда не пускали кровь, не участвовали в драках?

Орамен покачал головой:

– Да я и к мечу никогда не прикасался. О пистолете уже не говорю. Отец не хотел, чтобы я становился воином. Эту судьбу он готовил Элиму. В запасе был Фербин, хотя и мало подходил для этого – наверное, потому, что отец целиком сосредоточился на Элиме. Отец чувствовал, что Фербин разложился, прошел путь от зрелости до гнилости еще до того, как окончательно стал мужчиной. Я был слишком юн для бойца, когда отец отводил для нас роли и планировал будущее. Предполагалось, что я стану ученым, мыслителем, аналитиком, футурологом.

Орамен фыркнул. Фантиль налил еще немного холодного сладкого вина в его хрустальный бокал. Они сидели в личных апартаментах секретаря двора. Орамен не знал, с кем поговорить после покушения. Постепенно его мысли обратились к Фантилю.

– Значит, вы повели себя на редкость умело, так? – сказал Фантиль. – Многие мужчины, считающие себя храбрецами, в подобных случаях проявляют трусость.

– Сударь, вы что, не слышали? Я чуть сознание не потерял. Мне пришлось сесть, чтобы не упасть. И потом, у меня был пистолет. Иначе я бы не сидел сейчас с вами. И не смог бы даже защитить себя, как подобает благородному человеку.

– Орамен, – мягко сказал Фантиль, – вы все еще молоды. И потом, вы ведь не забыли вооружиться. Благоразумное решение, не правда ли?

– Оказалось, что благоразумное. – Орамен приложился к бокалу.

– Тех, кто напал на вас, не особенно заботил этикет.

– Вот уж точно. Я так думаю, они предпочли нож пистолету только потому, что выстрелы разнеслись бы на полгорода. Если, конечно, нападавшие не были голубых кровей, – ухмыльнулся Орамен. – Такие презирают пистолеты, считая достойным оружием лишь клинок. Хотя, кажется, на охоте ружье сейчас используют в любом захолустье.

– И они убили вашего лучшего друга.

– Да, Тоува… Зарезали. Он был очень удивлен, – с горечью сказал Орамен. На его лбу появилась морщинка. – Очень удивлен… – задумчиво повторил он.

– Не вините себя, – сказал Фантиль, и тут пришел его черед хмурить лоб. – Что?

Орамен покачал головой:

– Просто вспомнил, как Тоув сказал: «Не меня», когда… – Он отер рукой лицо. – И до того, у двери… – Несколько мгновений он смотрел в потолок, потом решительно тряхнул головой. – Нет. Что я говорю? Он был моим лучшим другом. Он не мог. – Его пробрала дрожь. – Какое несчастье – человек умирает, спасая меня, а я еще обвиняю его.

И принц снова приложился к бокалу.

– Полегче, молодой человек. – Фантиль с улыбкой кивнул на бокал.

Орамен тоже посмотрел на бокал, желая что-то возразить, но потом поставил его на стол между собой и Фантилем.

– Это я виноват, Фантиль, – сказал он. – Я пропустил Тоува перед собой там, у двери, и сделал глупость – прикончил того, которого ранил в грудь. А так можно было бы узнать, кто их подослал.

– Думаете, кто-то их подослал?

– Вряд ли они караулили у двери, ожидая первого встречного, чтобы его ограбить.

– Тогда кто же?

– Не знаю. Я размышлял над этим, но понял, что подозреваемых чертовски много.

– Кто они?

Орамен посмотрел на собеседника:

– Те, о ком вы подумали.

Фантиль выдержал взгляд принца и кивнул:

– Да-да. Но кто именно?

Орамен покачал головой: