Материк, переставший быть легендой

Профессия гуртовщика содержит в себе значительный элемент азарта. Иногда «ставки» бывают огромными. Может случиться, что источник, в котором гуртовщик собирался поить стадо, высох, и ему приходится в быстром темпе совершать перегон к следующему водопою. Тогда уже возврата нет, потому что непоенное стадо не переживет обратного пути. Бывает, начинаются затяжные ливни, которые задерживают стадо на месте на недели и месяцы. А если при этом возникает угроза наводнения, гуртовщик должен любой ценой отогнать животных на возвышенное место. За одну дождливую ночь пересохшие глиняные карьеры превращаются в топкие болота, а сухие русла рек — в бурные потоки, переправа через которые невозможна.

Ошибка в этой ситуации может привести к гибели всего стада. Расчет должен быть очень точным. Гуртовщик не может позволить себе проиграть крупную игру с природой. Он прекрасно знает природу, доверяет своим людям и лошадям, рассчитывая так чтобы выигрыш достался ему. Ведь на карту ставится и его репутация, которая останется у него на всю жизнь. Всем известно, с какой молниеносной быстротой разносит вести «телеграф буша». Человеческая память хранит имена и дела людей, которые перегоняли огромные стада по пространствам, равным половине Европы; у костров вспоминают тех, кого давно уже нет, пионеров овцеводства Австралии, например жителя Тасмании по прозвищу Прожорливая Девятидесятка. Он был пастухом в одном из самых отдаленных уголков острова. Когда наступила пора стрижки, он погнал свое стадо в пункт, где работали стригали. До центра цивилизации пастух добирался три месяца. Когда он наконец явился, оказалось, что не хватает девяноста овец. Его спросили, куда пропали овцы, на что он спокойно ответил, что ему же надо было что-то есть. Оказалось, что все три месяца он каждый день забивал овцу и съедал ее!

Гуртовщик пользуется безграничным доверием хозяев, ведь они поручают ему почти все свое состояние. За многие годы путешествий гуртовщики обследовали весь Австралийский материк, даже его бескрайние центральные районы. В результате появился тип людей энергичных, уверенных в себе, привыкших рассчитывать только на себя. Однажды пастор стал упрекать пастуха за то, что он не посещает церковь, на что пастух ответил: «А зачем мне туда ходить? Все в округе знают, как ты однажды заблудился в буше в двух милях от своего прихода. Если уж ты на этом свете не можешь найти дорогу, то как ты можешь вести меня в те места, которых никогда не видел? Я — старый бродяга и еще ни разу не заблудился. Если я отправлюсь на небеса и буду надеяться только на себя, то не собьюсь с дороги, если же пойду по твоей указке, то нет у меня ни одного шанса дойти».

Этот великий Южный континент, на который европейские колонисты прибыли в поисках новых земель, в XIX веке мог предложить только одну ценность — роскошные пастбища.

В Австралии находится самая большая в мире скотоводческая ферма. Трудно сказать, сколько рогатого скота пасется на ее землях, этого не знает даже владелец (по приблизительным подсчетам, не менее семидесяти тысяч). Неизвестно, сколько там рождается каждую ночь телят, а сколько их загрызают динго. На территории хозяйства имеется пятьдесят шесть артезианских колодцев, оно располагает огромным парком грузовиков и собственным аэродромом.

В штате Виктория из-за воздействия ультрафиолетовых лучей шерсть черных овец светлеет на спине. Овцам это совершенно безразлично, но их владельцы от этого страдают, так как выбеленная солнцем шерсть значительно теряет в цене. Но и тут скотоводы нашли выход: теперь они одевают своих ценных овец в легкие «плащи» из искусственных материалов, отражающих ультрафиолетовые лучи. Австралийцы шутят: «Все слышали о волках в овечьей шкуре, а скажите, кто слышал об овцах в синтетических плащах?»

В Австралии ведутся широкие селекционные работы по выведению высокоактивных производителей, но особенно интересные эксперименты, за которыми напряженно следят тысячи стригалей (из страха лишиться работы), проводятся в области создания породы овец, которые сами сбрасывали бы шерсть и, следовательно, не нуждались в стрижке. За основу взята порода, известная еще во времена Римской империи. Опытная овца, сбрасывающая шерсть, была продемонстрирована ста скотоводам, съехавшимся на семинар в Сидней.

Если бы способность сбрасывать шерсть обрели миллионы овец, которые сейчас пасутся на австралийских пастбищах, то девяносто тысяч скотоводов сэкономили бы двести миллионов долларов, которые ежегодно затрачивают на стрижку. В свою очередь, это лишило бы работы стригалей, кочующих в сезон стрижки с одной фермы на другую. Однако представитель их профсоюза был не слишком обеспокоен новыми исследованиями: «Хотелось бы мне увидеть овцу, наученную сбрасывать шерсть в нужном для хозяина месте, не испортив ее. Овца просто-напросто потопчет шерсть. Можно вообразить, что за качество будет у этой шерсти. Нам никогда не удастся убедить японского покупателя приобретать испорченную шерсть».