Материнское проклятие

Еще неделю Степка с Петровичем работали почти без историй, торопились очень, в город высокое начальство ждали, и Михалыч буквально стоял над ними, все торопил. Хотя Степка искренне недоумевал, где начальство, и, причем тут кладбище, можно подумать, они тоже сюда гулять пойдут. А разгадка то совсем простой оказалась, кто то из проверяющего начальства отсюда родом и решил в командировке могилы предков навестить и давно сообщил что приедет, вот поэтому на кладбище на уход за могилами, деньги и нашлись. Но Степка все равно иногда думал, что может и среди них кто из колдунов и также вечером сюда потянется с просьбами. Только раз Петрович не удержался и рассказал необычную историю тоже про воинов, но уже чеченской войны, вернее даже не совсем про них.

– Как то, лет сорок назад, пришел в наш город кузнец с сыном, поселился у собора, ближе к реке, дом купил и кузню во дворе поставил,– так он начал свой рассказ. – Мальчонка, сын его, лет десяти двенадцати тогда был, он его один без матери воспитывал, говорил, что она в родах умерла, а он теперь сына сам поднимает. – Кузнеца Михей звали, небольшого росточка, как я,– только крепкий мужик, кряжистый такой, спокойный очень, а сына его Егором звали, но он хоть и на отца лицом похож был, а вырос то высоким статным, видным парнем. – Про кузнецов всегда говорили люди, что они с нечистой силой знаются, как про всех и не скажу, а вот Михей то точно многое умел, но в хорошем смысле. – Он дорого за свои поделки брал, но те кто у него что покупал, никогда об этом не жалели, все его вещи радость приносили. – Даже, до сих пор в некоторых домах, подсвечники дивной работы стоят, а какие цветы он ковал, как украшения, как настоящие. – Много чего делать умел, и у него заказы никогда не переводились. – Так – то он необщительный был, но не злой, ребятня всегда у них во дворе крутилась, дяде Михею всегда помочь желающих много было, и сынок у него такой же молчаливый и работящий был. – Жили они вроде хорошо, все в достатке, ни с кем не враждовали. – А потом сына Михея, Егора в армию забрали, и вот он и попал на первую то чеченскую. – Михей знал, где сын служит, но первый год службы сына, спокойный был, хотя как раз то потери там и были большие на войне то той, а вот когда сыну до конца службы уже совсем немного оставалось, он вдруг забеспокоился, прямо с лица спал и даже от заказов стал отказываться. – Целыми днями в кузне сидел, огонь разожжёт, а ничего не делает, смотрит в пламя и чего – то шепчет, а однажды как схватит себя за голову и упал как мертвый. – Кто – то рядом был, и кинулся к нему, а у Михея на голове рана как от осколков. – Пока его бинтовали, он в себя пришел, а взгляд как у мертвого, – говорит,– убили моего Егорку, нет у меня больше сына. – Люди то его успокаивали, как могли,– откуда, мол, знаешь, тебе же еще ничего не сообщали. – А он в одну точку смотрит и говорит,– знаю и все. – И он прав оказался, привезли Егора домой в цинковом гробу, и здесь похоронили рядом с такими же воинами. – Михей отделять сына от других таких же парней оградкой не стал, а сделал им всем, воинам которые там погибли, и были рядом похоронены, красивую ограду кованую, скамейку и столик. – Садишься и вот все они как на ладони, и ходил он сюда часто ухаживал за могилами, да с сыном разговаривал, каялся, что не уберег его от кого то. – Все он, про какого то врага говорил, который решил весь его род под корень извести, и что как он не пытался судьбу обмануть, а Егорку то и не смог уберечь. – Все считали, что кузнец от горя умом тронулся, но не трогали, понятное дело, ребенка схоронить, это страшно. – А тут еще время такое лихое бестолковое наступило, денег вообще не платили, все предприятия позакрывали и многие металл на продажу, откуда только не брали, даже и этот погост стороной не обошли. – Что ни день то кражи с кладбища, то оградку сломают, и унесут, то кресты с могил выкапывали, вырывали, и ведь не боялись, а по мне так последнее дело у мертвых то воровать, они же ответить то не могут. – Солдатские могилы тоже разграбили, Михей пришел к сыну, а скамейка и столик вырваны и видно, что и ограду пытались сломать да не успели, помешал кто то. – Михей ни слова не сказал, снова все, как и было сделал, но через несколько дней все повторилось. – А через пару дней после, пришли рабочие, а там такое, – их аж, до костей от страха пробрало. – Там где оградка для воинов, мужик на коленях стоит мертвый, а голова его, меж прутьев оградки воткнута. – И прутья то все ровные не погнутые, а второй мужик рядом лежит с пилой по металлу, он этой же своей пилой сам себя по шее и резанул, экспертиза так установила, и этот который между прутов ограды, голову засунул, вроде как тоже сам. – А какой ужас на лицах покойников и словами не передать, один то который с пилой, седой весь был, хотя молодой совсем.

– А что такое возможно, а Михей, его не допрашивали, – разволновался Степка,– ясно же что он как то к этому отношение имел.