Материнское проклятие

–Что – то с его могилой происходит,– догадался Степка.

–Ну что – то вроде того, там и место вроде высокое было, когда его хоронили и памятник ему большой поставили, а вот беда каждую весну памятник относит в сторону и валит набок, а могила как будто растворяется в земле, как и не было ее здесь. – Мы каждый год ему, примерно зная место, новую могилу ему насыпаем, и памятник ставим, и все это ненадолго. – Даже бетоном все заливали, а весной снова ни бетонной кладки, ни могилы, видать Хозяин его хорошо чихвостит за эти дома. – А мне его не жалко, есть пословица, не плюй в колодец, вот он теперь после смерти и в воде лежит и без вести, и как звать помнят только его родные, все ему на том свете отольется.

– Знаешь, раньше хорошая традиция была, на что то деньги всем миром собирать да строить, тот же парк у нас хороший какой был, весь в аттракционах, лавочках, несколько палаток рядом стояли с мороженым да лимонадом, я в детстве туда постоянно бегал.

– Так нет там ничего, – возмутился Степка,– там несколько дорожек в побитом асфальте и все сорной травой поросло.

–Сейчас да,– согласился Петрович, а все было, но предыдущий Глава города решил тоже прославиться, а проще сказать, все снести, ведь все это великолепие, что было в парке, нужно каждый год ремонтировать и следить за ним, ухаживать. – Вот он все и снес, а нового ничего не сделал и вот с таким архитектором и главой, – наш город сразу же стал скучным и обычным. – Даже на весь город нет ни одной новой детской площадки, окромя тех, что сохранились благодаря жителям. – Ломать то всегда легко, да воровать, а созидать, это же всегда вкладываться нужно, поэтому для наших чиновников невозможно. – И я заметил, что все, что на общие деньги строили раньше нынешние чиновники затоптать да снести хотят, как будто все им мешает и раздражает или напоминает, что до них, когда то хорошие люди жили. – И они сейчас пытаются, даже память об этом стереть. – Вот этот памятник взять, сколько раз его порушить хотели, но люди его отстояли. – Да он может не самый, самый, и не модный, и его создал не знаменитость, какая то, а наш местный скульптор, от души бесплатно работал, а им бы все что помпезней, – но ведь беда в том, что они только сносят и не строят ничего взамен. – Может где и в других городах по – другому все бывает, а у нас за последние годы только все вокруг разрушают,– упыри они, как есть упыри.

Разговоры разговорами, а работали Степка и Петрович ударно, все успели сделать, памятник помыли, постамент покрасили, даже привезли еще по тачке с гравием и еще раз подровняли дорожки, – чтоб уж совсем, хорошо было.

Петрович почесал в затылке,– припозднились мы с тобой, уже вон темнеет, давай тачки отгоним и по домам.

На обратном пути Петрович впереди шел и вдруг он, увидев толпу людей впереди, вгляделся и быстро потащил Степку в сторону с дорожки за деревья.

– Там Михалыч упырей к дереву к Хозяину ведет, не нужно нам на глаза им попадаться, со свету сживут, если поймут, что мы их здесь видели,– шепотом быстро сказал он Степке.

Степка испугался и послушно притаился за деревьями, Петрович просто так пугать не будет, но любопытство то куда деть и Степка присев за кусты стал подглядывать. Впереди действительно шел директор кладбища Михалыч, а за ним, ну обалдеть просто,– все как в Степкином кошмаре когда – то. Начальница почтамта, худая вечно недовольная женщина со зло поджатыми губами, директриса колледжа и глава города с двумя замами, а еще главврач МСЭка вместе под ручкой с заведующей поликлиникой, а в конце процессии нес себя толстый мужик с одышкой – директор пенсионного фонда.

Петрович тоже пристроился рядом и тихо комментировал, – о правду про главу МСЭка говорят, что он инвалидность только по блату продает, говорят, на рынке все сплошные инвалиды торгуют, и теперь еще чиновники стали на всякий случай покупать, чтоб в тюрьму не посадили. – А моей соседки рак, так ей инвалидность сняли, говорят, ходить можешь, и ладно, а лекарств на тебя все равно нет. – А про директора пенсионного фонда даже говорить не хочется, они там у себя с его одобрения такое непотребство творят, людям пенсии копеечные насчитывают.

Степка слушал вполуха, ему стало страшно, и хоть многих людей он не знал, а вон точно и прокурор тут же, но все равно, что столько их он даже и кошмаре то представить не мог, в жизни их больше оказалось, чем в его сне.

Только странная процессия скрылась в темноте Петрович, снова Степку потянул,– пошли быстрее, и никому не говори что видел, а лучше вообще забудь.

За воротами Степка заметил в темноте, как площадка перед кладбищем вся плотно забита дорогущими машинами.

Степка только головой кивал, Петровичу в ответ,– конечно, ничего он говорить не будет, что он враг себе, эти живые по страшнее мертвых будут.

Помахав Петровичу рукой, он рванул по – темным улицам города домой.