Материнское воскресенье

Из спальни, минуя гардеробную, она проследовала в ванную комнату, находившуюся рядом. Это был настоящий маленький мужской замок. Она смотрела на бритвенные лезвия, кисточки для бритья и флаконы одеколона и решала, можно ли их потрогать. Ей очень хотелось взять в руки и подробно рассмотреть каждую из вещичек, стоявших на этих стеклянных полках. По крайней мере у нее хватило духу вымыться, а потом вытереться его полотенцем, еще влажным после того, как он сам им воспользовался. Этель все равно, не задумываясь, бросит это полотенце в корзину с грязным бельем.

У Джейн давно уже был вставлен пресловутый колпачок, раздобыть который помог ей Пол. Из-за этого колпачка из нее всегда столько всего и выливалось на простыни. Если бы не Пол, она никогда бы не сумела вставить себе такую штуковину, а он, разумеется, и это все организовал со своим обычным презрением к трудностям и сложным ситуациям. Однажды, когда ей почти на весь день дали выходной, она села на поезд в 1.20 до Ридинга, встретилась там с Полом, а когда все было сделано, они пошли в кино.

Бог его знает, как он ухитрился это устроить. В некоторых житейских ситуациях он все-таки явно проявлял большую смекалку, чем она. «У меня есть один знакомый молодой докторишка, Джей…» Ей, правда, понадобилось все же некоторое время, чтобы это… принять. Принять столь драгоценное для нее (нет, для них обоих!) средство предохранения.

А предположим, будет она размышлять впоследствии, она бы действительно забеременела. Пришлось бы ей в одиночку справляться со всеми последствиями – все это, разумеется, стало бы только ее заботой, включая и быстрое избавление от ребенка, – ради того, чтобы его свадьба с той не была отменена? Согласилась бы она все это вынести ради него?

Предположим, она решительно отказалась бы вставлять эту штуковину, скажем, месяца три назад.

Предположим.

– Это немецкий колпачок, Джей. Так что мое семя никак не сможет к тебе туда проникнуть. Во всяком случае, проникнуть глубже, чем ему нужно.

Она понятия не имела, почему эта штука называется «немецким колпачком». Ее одежда горничной тоже включала в себя маленький белый колпачок, вернее, чепчик. Так что временами она чувствовала, что носит как бы два колпачка сразу.

И еще это слово «семя». Еще одно очень странное слово. Точнее, странным ей представлялось его использование, поскольку у этой жидкости не было ничего общего с какими-нибудь семенами – например, с яблочными косточками или семечками тмина, которыми иногда посыпают каравай хлеба. И все же это слово было очень точным и правильным, это она, во всяком случае, отчетливо понимала. Ей это слово, пожалуй, даже нравилось. Именно им и воспользовался Пол, впервые познакомив ее с тем, что, собственно, это слово обозначает. Он так и сказал: «Это мое семя, Джей». «Господи, как же все это было давно!» – думала она. «Это мое семя. Мы можем посадить его в землю и поливать, а потом посмотрим, что из этого получится». И, честно говоря, она тогда никак не могла понять, шутит он или говорит серьезно.

И вот теперь наступила весна. Самое время сеять семена. «Время насаждать, и время вырывать посаженное…»[4].

Сколько же у них было этих «ночных выделений»!

Так, может, ее мать тоже была горничной, которая случайно забеременела? Может, с этого все и началось? Наверное, у ее матери не оказалось «немецкого колпачка», который можно было бы вставить, чтобы избежать попадания «ночных выделений»? «Ночных делений», как сказала бы Милли.

Затем Джейн зашла в гардеробную, испытывая сильнейшее искушение непременно потрогать – а может даже, и примерить, – то, что там висит. О том, что каждый день происходит в господской гардеробной, слуги могли только гадать. Итак, что мы наденем сегодня? Кем я хочу сегодня выглядеть? Интересно, почему это Пол выбрал сегодня – в такой чудесный день! – строгий, хотя и сидевший на нем идеально, серо-стальной пиджак?

Она снова вернулась в спальню. И снова услышала за окном негромкое птичье пение и далекое сопение паровоза.

Она, разумеется, могла бы выудить из общей кучи на кресле свои одежки, быстренько одеться и сразу же уйти. Помнится, в книгах она часто встречала такое выражение: «Замести следы». Но ведь он сказал ей: «Весь дом в твоем полном распоряжении». Вот она и попытается создать ощущение, словно это на самом деле так. Пожалуй, думала она, было бы неправильно сразу отказаться от подобной возможности, снова одеться и уйти. Более всего это походило бы на позорное отступление, даже бегство.

Джейн вышла на лестничную площадку, ступая босыми ногами по мягкому, как мох, ковру, и остановилась в густой тени, глядя, как пятнышки солнечного света словно просачиваются откуда-то сверху, из маленького окошка под самой крышей, высвечивая переплетение красных и коричневых нитей ковра и делая заметным вытертый кусок на верхней ступеньке. В лучах солнца блестели натертые перила и плясали в воздухе бесчисленные пылинки. Почему-то в воздухе всегда полно пыли, подумала Джейн. Вот из-за этого и приходится постоянно ее вытирать.