Материнское воскресенье

Спустившись с вершины холма, она выехала на перекресток, где возвышался сельский столбик-указатель с четырьмя стрелками, над которыми черным по белому были написаны названия. Она могла бы выбрать любое направление и все ехать да ехать куда-то до скончания веков. У нее и сокровище было за пазухой припрятано: она тайком прихватила с собой кусочек пирога и глоток пива из того дома, что прятался сейчас за деревьями!

Однако она все же остановилась на перекрестке и простояла там довольно долго. Сейчас примерно три часа, размышляла она, значит, «вожди племен» в Хенли уже наверняка покончили с пудингом и перешли к обсуждению предстоящей свадьбы. Мистер Хобдей великодушно взял на себя роль председательствующего, а у мистера Нивена, возможно, уже появилась надежда, что участвовать в оплате общего счета ему не придется. Между тем в Боллингфорде те, чью судьбу в Хенли обсуждали сейчас в самом что ни на есть розовом свете, возможно уже – хотя кто знает, ведь и чудеса порой случаются? – перешли к сожжению всех мостов после взаимного фейерверка чувств, усугубленного шампанским. Возможно, впрочем, Эмма Хобдей постепенно начнет сдавать позиции под решительным напором Пола Шерингема. «Неужели нам непременно нужно ссориться, Эмси? В такой чудесный день? И только потому, что я на полчаса опоздал? Ну хорошо, на сорок минут. А что такое десять минут?» И вот его рука уже ищет ее колено.

Неужели именно так все это в итоге и закончится? И все эти сцены последуют одна за другой? Ну ладно, предположим.

Джейн по-прежнему стояла на перекрестке – одна нога на обочине, вторая на педали. Ни в одном указанном стрелками направлении не слышалось даже отдаленного шума транспорта. В теплом весеннем воздухе лишь звенело пение птиц да кто-то негромко шуршал в траве и в кустах – все живое на свете праздновало приход весны и тепла.

И она повернула налево, но, проехав примерно милю, снова повернула налево, следуя кружным путем обратно в Бичвуд. В ее «полном распоряжении» было еще целых полдня, но она уже знала, чем хочет заняться в оставшееся у нее свободное время.

Именно этим она, впрочем, в любом случае могла бы заняться, сказав об этом мистеру Нивену, если бы некие счастливые обстоятельства не заставили ее поступить иначе. Или, например, она могла бы сесть на велосипед, прихватив с собой приготовленный Милли сэндвич, а также свои два фунта и шесть шиллингов, отыскать какую-нибудь тихую солнечную полянку и устроиться там, положив на землю велосипед и погрузившись в свою книгу. Книгу написал Джозеф Конрад. Она никогда раньше не слышала о таком писателе. И книгу только еще начала читать.

Вообще-то, подумала она, можно было сразу прихватить эту книжку с собой, чтобы прямо сейчас сесть где-нибудь и почитать. С другой стороны, ей казалось нелепым явиться к парадным дверям Апли с «немецким колпачком» внутри и с книгой для чтения под мышкой! Но все равно она могла бы – не зазвони тогда телефон так победоносно – сказать мистеру Нивену, что хотела бы просто посидеть с книжкой в саду.

«Если можно, мистер Нивен». И он, представляя себе эту милую сцену, ответил бы ей: «Ну конечно, можно, Джейн».

Что ж, значит, она завершит это Материнское воскресенье именно так, как могла бы его начать.

Вот для того чтобы встретиться со своей книгой – и с Джозефом Конрадом, – она и повернула налево, а затем еще раз налево и покатила в Бичвуд, хотя и понимала, что так или иначе вернется домой раньше, чем требовалось, но все-таки не торопясь, окольным путем, и может еще сколько угодно наслаждаться и великолепным солнечным светом, и острым чувством полноты жизни, и чудесным ощущением полета верхом на шуршащем, поскрипывающем колесами велосипеде. Да, она все еще может не спешить и навсегда запечатлеть в памяти этот удивительный день.

Но когда она добралась до Бичвуда – всего лишь в начале пятого, – то оказалось, что мистер и миссис Нивен, как ни странно, уже успели вернуться. И она, подъезжая к дому, сразу заметила мистера Нивена, который стоял на гравиевой площадке рядом со своим «Хамбером» почти в той же позе, в какой она видела его и сегодня утром. Однако, как она поняла, подъехав поближе, мистер Нивен пребывал в совершенно ином расположении духа и все повторял:

– Джейн? Неужели это вы, Джейн?

Что это он? Неужели он ее принял за кого-то другого?

– Джейн, это вы? Вы так рано вернулись? А у меня, знаете ли, весьма печальные новости.