Матffей_тревел #космопорт

– Худшее все еще может произойти.

Матфей подробно описал ситуацию.

– Я не ошибся, отправив вас на Яйбахар! Как же рад, что грибоиды проявили интерес к «Увертюре». Они сложные создания, редко кому помогают.

– Я тоже рад, наверное, – неуверенно промямлил Матфей.

– Послушай, сынок, тебе нужно многому научиться. Ты – продолжатель великой династии, на тебя возложены большие надежды! Давай поужинаем вместе, и я тебе все объясню.

– Ты что, не слышал меня? – вспыхнул Матфей. – У нас нет времени. Совсем! Пока мы тут с тобой любезничаем, Василий и меня к тебе отправляет и корабль защищает. Нам помощь нужна помощь, понимаешь?!

– Ты не на корабле, ты сейчас дома. Ни тебе, ни «Увертюре» ничего не угрожает. Поверь мне, сколько бы ты здесь ни пробыл, даже если проведешь тут целый год, вернешься обратно в ту же секунду, когда исчез, никто и не заметит твоего отсутствия.

– Как это так? – не поверил Матфей

– Останься на три дня. Я не успею научить тебя всему, но, если позволишь, мы совместим наши сознания, я передам тебе самое важное, а в оставшиеся дни закрепим навыки и потренируемся. Что скажешь?

***

Реальность возвращалась неохотно. Заплывшие глаза открылись с трудом. В камере было темно и холодно, лишь из крошечного окна в потолке пробивался лучик света, образуя на стене неправильный прямоугольник. Шаляпин повернул голову в поисках источника света и поморщился. Тело ломило, сразу вспомнился допрос. А ведь он думал, что знает о способах принудительного извлечения информации все. Век живи, век учись. Валентин хотел рассмеяться, но получился только каркающий звук. Похоже, их план накрылся медным тазом. Октавию в облике Стаккаты он видел, кажется, уже вечность назад. На что, собственно, она надеялась? Что их примут с распростертыми объятиями и поляну накроют? Бежать надо. Выяснить бы, где их космолет припарковали и напарницу держат.

И тут его руку нежно погладил ветерок. «Октавия», догадался Валентин. «Тсссс» раздался тихий звук. «Точно она», – он едва заметно улыбнулся. Прикосновение двинулось по руке вверх.

– Не бойся, – раздался шепот прямо в ухе.

Он медленно кивнул. Вокруг головы появилось что-то вроде шлема от скафандра, только прозрачного.

– Валентин, не пугайся. Так мы можем поговорить.

– Октавия, – прошептал он с улыбкой, – а я как раз думаю: чувствуют метаморфы боль или нет?

– А о чем ты еще думаешь? – спросил голос.

– О побеге.

– Я нашла заложников. Тут держат всех или почти всех. На шаттле места хватит, но они подготовились лучше, чем я ожидала. Наши пленители как будто догадываются, что я – метаморф.

– Постой, ты что, в воздух перевоплотилась?

– Да, и разделилась. Стакката в камере, а я тут, с тобой. Валентин, я не ожидала, что до этого дойдет. Мне тебя отсюда не вызволить. Единственный выход – через то окошко, но оно крошечное. Здесь нет ни дверей, ни замка. Это не камера, это склеп. Я нашла еще несколько таких…

– И что там?

– Тебе не понравится ответ, – прошелестел голос.

– Понял тебя. Спасай заложников и беги.

– Не геройствуй, Шаляпин. Я не думала, что до такого дойдет, но подобный вариант все же предполагала. Сейчас открою тебе тайну, которую мы храним больше жизни. Не уверена, что ты готов к этому, но другого выхода нет. Валентин, не все рождаются метаморфами, некоторые ими становятся. Понимаешь, мы свободны. Но любая свобода имеет свои границы, есть они и у нас. Когда мы находим родственную душу, то становимся зависимыми. После этой роковой встречи есть только две возможности: принять окончательно один облик и прожить жизнь со своим избранником или…

«Дожил, – подумал Шаляпин, – я разговариваю с воздухом, который признается мне в любви!»

– Валентин, тебе плохо?

Ему показалось, что ласковая рука погладила его по голове.

– Октавия, это правда ты или у меня бред?

– Нет у тебя бреда. Ты понял, что я тебе сказала?

– Да, мы с тобой – родственные души. И теперь ты не знаешь, что делать. Нужно меня оставить тут, это единственный вариант, а тебе чувства мешают. Брось. Я солдат. Был солдатом и умру солдатом. Могло быть и хуже.

– Тебе принципиально умирать именно сейчас? Шаляпин, давай, приходи в себя, ну же! Это очень важно. Мне нужна твоя помощь, мне нужен ты. Я серьезно!

– Я тоже серьезно. Когда ты выглядишь как Октавия, то почти даже симпатичная. Но раз уж мы откровенничаем… С тобой бы я связал свою жизнь. Мне никогда не везло на умных и смелых женщин. Ты сильная, не знаю, насколько уж у вас крепка эта зависимость к родственной душе, но ты справишься, иди, я все понимаю.

– Помнишь, ты расспрашивал меня, каково это, быть метаморфом? Я предлагаю тебе узнать самому. Но процесс необратим. Если ты решишься, мы не только сами выберемся отсюда, но спасем заложников и расквитаемся с Синдикатом. Ты согласен?

– Стать таким же крутым, как ты? О, да, ветерок, я согласен.

В следующее мгновение его тело пронзила острая боль. Казалось, клетки разъединились и рассыпались по всей вселенной. И сразу же что-то неуловимо изменилось. Шаляпин легко вскочил, словно его не избивали пару часов кряду.

– Тссс, – снова пропел воздух.