Матка

Основным принципом немногочисленных групп беженцев, которым удалось сохранить организацию и хоть сколько-нибудь конструктивные приоритеты в обстановке тотальной хозяйственной разрухи, развала всех социальных структур, массового бегства без определенного направления, криминального произвола и мародерства, стало непрерывное движение. Люди укрывались в передвижных лагерях, состоявших, как правило, из танков, бронетранспортеров и оснащенных военной техникой грузовиков — другие машины, вроде туристических автобусов или внедорожников, имели вспомогательное значение, поскольку были более удобными, но менее надежными. Колонна блуждала между разрушенными городами, чтобы пополнить запасы продовольствия, топлива и лекарств; во время остановок велось постоянное дежурство, и в случае нападения габбро машины немедленно разъезжались в разные стороны, чтобы позже встретиться в заранее условленном месте, поскольку единственным средством спасения от роя был побег насколько возможно малочисленными группами по насколько возможно непредсказуемому маршруту.

Участники подобных сообществ объединялись спонтанно, по необходимости, и в былые времена считались бы совершенно разными людьми: по возрасту, профессии, характеру, привычкам — но теперь они стали во многом похожи. Всем пришлось на практике освоить два новых обязательных навыка — медицину и военное дело; все пережили безвременную смерть близких и научились игнорировать воспоминания; всех непроницаемой стеной окружала неизвестность.

Однако каждое столкновение с габбро неизбежно уносило жизни нескольких, порой нескольких десятков странников; единственной надеждой на продолжение сопротивления был поиск оставшихся в живых жертв и их присоединение к лагерю, поскольку речь шла о физическом вымирании людей. Все окружающее пространство непрерывно прослушивалось и просматривалось с помощью всех доступных средств наблюдения, не столько с целью определить местонахождение роев по характерным помехам в эфире — как правило, габбро нападали из четвертого измерения, вычислить которое не удавалось, — сколько в надежде уловить хоть сколько-нибудь информативные сигналы от других беженцев, и нередко самый сомнительный шанс найти выживших людей служил достаточным поводом для решительной смены маршрута и рискованных поисковых мероприятий.

И все же число людей сокращалось со скоростью, в которую трудно было поверить. Изуродованные землетрясениями города превратились в гигантские гнездилища габбро, эфир, как и землю, поглощала пустота и тишина, и в какой-то момент возникло ощущение неотвратимости смерти — не отдельного человека, но всего человечества, смерти, которая сделает все испытания и жертвы напрасными.

Вероника Бесдальнова, в прошлом журналистка, теперь называла себя "старательницей", как и вся группа переселенцев под руководством Стаса Ладшева — это шуточное наименование выбрали люди, не пожелавшие называться беженцами; считалось, что невзирая ни на какие обстоятельства, угрожающие их жизни, они намерены искать в развалинах человеческой цивилизации людей, которым удалось спастись от габбро, подобно тому как золотодобытчики просеивают песок. Передвижная база с населением около двухсот человек состояла из нескольких десятков военных машин, фур, туристических автобусов и достаточно прочных автомобилей вроде бронированных джипов. Маршрут определялся в основном исходя из непредсказуемых изменений рельефа местности в результате постоянных землетрясений, расположения ближайших населенных пунктов, где запасались необходимыми вещами, и любыми сигналами, которые походили на следы пребывания человека. Однако последний из неизвестных респондентов — человек, утверждавший, что он вместе с незнакомой ему девочкой, которая перестала говорить от шока, находится в бункере времен Второй мировой войны к северу-западу от города, "похожего на Омск", — вышел на связь единственный раз две недели назад. Больше никакой информации о существовании людей в какой бы то ни было точке планеты не осталось.