Матон

— Привет, как самочувствие? Дайка гляну.

— Все в порядке, синяк уже почти прошел, голова не болит.

— Выглядишь отлично, — Энджел осматривает меня без стеснения.

Я мнусь, хотела бы извиниться, но зверь даже не смотрит на меня.

— Кофе? — спасибо Энджелу за то, что прервал эту адскую тишину.

— Спасибо, выпью в «своей комнате», — возвращаюсь в коридор, и натыкаюсь на Оса.

— Доброе утро, — Ос одарил меня своей безупречной улыбкой.

— У тебя оно может и доброе…

— Будь проще, Эмма, и люди к тебе потянуться.

— А кто сказал, что мне не хватает людей?

— Чего же тебе не хватает?

— Свободы и своей жизни, например.

— Дайка подумаю, что могу для тебя сделать…

— Да пошел ты со своими подколами.

— Тут кстати есть телек и книги, — он открыл дверь в кабинет.

— Ни за что бы не подумала, что ты умеешь читать.

— Прикинь, — прыснул он. Не берут его мои попытки оскорбить.

Ос пошел дальше. Слышу в коридоре голоса, входная дверь хлопает, становится тихо. Я дико голодная и решаю что-нибудь съесть, пока на меня никто не смотрит, то есть пока Медведь на наседает надо мной.

Пялюсь в холодильник, решая какой сок взять.

— Голодная?

Вздрагиваю, он дома. Заходит, не смотря на меня. Я уже полдня не видела его дьявольски черных глаз, хоть и впадаю в оцепенение, когда наши глаза встречаются. Он рассматривает книгу на столе.

— Меня Ос впустил в библиотеку, ты не против?

— Можешь брать здесь, что хочешь, — все еще не смотрит.

— Ос это его имя?

— Остап.

— Ясно. Послушай… Прости за статуэтку… Я не специально. Зеркало да, медвежонка нет, — скрещивает руки на груди и откидывается на спинку кресла. Вот они, вспыхнувшие угольки, прожигающие душу. Морщинка вдоль лба, хмурит брови.

— Все просто, Эмма. Ты меня не бесишь, я тебя не обижаю.

— Не обижай меня, и я не буду тебя злить. Все просто, — ухмылка, да дикости красивый мужик, пышущий адской темной энергией. — Хотя учитывая мои условия появления тут…

— Не надо было сбегать.

— Не нужно было меня хватать.

— Нужно было сесть ко мне, когда я тебя пригласил.

— Вас была толпа пьяных мужиков!

— А ты одна хлестала водку сидя в баре! — сорвался на крик, хриплый и жесткий. Я вздохнула, спорить нет смысла. К тому же я начинаю бояться, когда он повышает голос. Меня отшатывает, даже если я в нескольких метрах от него.

— Поешь. И надень что-то на ноги, — показывает на мои босые ноги, встает и уходит. Я вижу он в бешенстве. Не привык, когда с ним спорят, а я не привыкла, когда мне указывают и силой заставляют что-то делать.

К восьми часам вечера приходит визажист, руки у этой девушки растут откуда надо, есть чем сравнить. На голове объем и крупные кудри, пробор на бок. Яркий макияж подчеркивает выразительные скулы и миндальные глаза. Алая помада. Медведь молча осматривает меня с ног до головы, облизывается и поправляет бороду.

— Какие планы на праздники? — он отвлекается на вопрос визажиста, которая явно принарядилась, собираясь сюда. Мне нет никакого дела до этого.

— Никаких. Я провожу, — подталкивает ее к выходу из спальни. Говнюк хренов.

Ос

Я думал он грохнет ее прямо в баре. Матон и раньше тыкал пальцем на понравившуюся девку в баре и через пять минут она сосала его член прямо под столом. Но когда эта повернулась к нему спиной и вышла, а он и слова не сказал, я сразу понял, что она не жилец. Я легко отследил ее, она достаточно публичный человек в Питере, о чем я сказал ему. Он лишь усмехнулся в ответ. Ему плевать кто она, если Матон чего-то хочет, сам дьявол не осмелится возразить. Смотрю ее инстаграм, тысячи подписчиков, талантливая, красивая, жалко девочку. Матон пролистал папку с ее фото и информацией и сказал, что она должна быть тут. Отследить ее было не сложно. Но она оказалась не промах, первая женщина, ударившая меня. А когда я встретил ее в коридоре то просто охуел. Стоит вся трясется, да я бы пальцем ее не тронул. Матон сказал глаз с нее не спускать, я рад, что теперь есть повод. Не знаю, что это. Стадо голых баб плещутся в бассейне, а я думаю о том, что она сидит совсем одна в спальне, борюсь с желанием подняться к ней. Если Медведь узнает… Многолетняя дружба уйдет на второй план. Но как начальник охраны я должен глотать его указания. Не хватало ругаться из-за бабы, как бы хороша она ни была. Ее муж просто идиот. После рождества Матон с Энджелом улетают, и я должен держать ее в доме. На мои уговоры сопровождать его лично, оставив при ней любого из наших ребят, он отмахнулся. Твою ж мать, я должен быть там, я знаю, как они думают, знаю их стратегию, знаю этого гребанного генерала! И знаю, что не хочу видеть Эмилию. Эта сука никак не выходит из моей головы. Заглядывает снизу в мои глаза, такая хрупкая и дерзкая одновременно. Нет не дерзкая, просто знает себе цену. Еще я вижу, как она смотрит на меня, с интересом и вызовом…