Матон

— Я сама, — в глазах мольба, я не хочу повторения. Но он убирает руки, не произнеся и слова, несет в комнату, кладет на кровать. Ложится на другой край.

— Спи, — улегся на живот, даже при лунном свете вижу бугры мускул на спине, рельефные руки, обхватившие подушку, сопит. Потом резко поворачивается, — так и будешь смотреть?

— Так ты выглядишь как обычный человек, — закатывает глаза.

— Спи, давай, человек.

Ос

Никогда не видел его таким пьяным, за все двадцать лет нашего знакомства.

— Блядь, Ос, ты начальник охраны, а за девчонкой не смог присмотреть. Как я могу тебе доверить свою жизнь?

— Матон, не помню, чтобы подводил тебя в этом хоть раз.

Падает на кресло, открывает вторую бутылку джина, едва заметным движением руки показывает на дверь. Выхожу, не споря. С ним бесполезно говорить, он всегда сам себе на уме.

Дома было тихо, надеюсь она жива, криков я тоже не слышал. Твою ж мать, иногда я готов убить его. Совершенно бескомпромиссный, упрямый как баран, никого не слышит кроме себя. А когда злой становится напрочь бесконтрольным.

Встречаю ее утром на кухне. Алла уже приготовила завтрак. Эмилия выглядит нетронутой, по крайней мере, внешне, но отчего-то хромает. Я не спрашиваю, но это не худшее, что могло с ней случиться вчера.

Ангел уже должен был встретить Матона, звоню, чтобы уточнить.

— Энджел, Матон на месте? Его свора будет ждать, вчера он маякнул, я перехватил часть сигнала. Не заезжайте на перевал. До связи, — в дверь стучат. Биалис, наверное, из-за ноги Эмилии.

— Здорово.

— Доброе утро. Буря еще не улеглась? Я начинаю волноваться, опять осматривать ее травмы.

Интеллигент хренов, Но одному богу известно, из какого дерьмового состояния он нас откачивал. Сшить человека по кусочкам, и он будет как новенький, под силу не каждому. У этого человека дар.

Такая хрупкая, через футболку вижу, как проступают ключицы, молча, смотрит в окно на прибой, глаза печальные. Послушаю, что расскажет врачу.

Глава 6

Эмма

Открываю глаза, только запах зверя напоминает о том, что он спал рядом. Ловлю себя на мысли, что расстроена, не увидев его. Да и с чего бы? Вчерашний вечер на кухне самое милое, что случалось со мной за последнее время, стоило порезать ногу ради того, чтобы ощутить его заботу, а не гнев. Морщусь, наступив на нару. Привожу себя в порядок, дико хочется, есть, даже в спальне чувствую запах оладий. Хромаю, но Медведя в кухне нет, Ос сверлит меня глазами, полными призрения, наверное, нос все еще болит. Что ж, сам такую работу выбрал. Милая старушка из дома в горах.

— Здравствуй, милая, — двигает мне тарелку оладий. — Сметанка, варенье, мед.

— Мед, спасибо. Есть кофе?

— С молоком?

— Угу.

— Ося, будешь еще? — старушка подкладывает оладьи в его тарелку.

Я хмыкаю, Ося блядь, головорезы чертовы. Он стреляет глазами в мою сторону. Кому-то звонит, идя к выходу, после услышанного мне становится не по себе. Куда поехал Медведь? Кто он такой? Какой еще перевал?

— Эмма, доброе утро, — Биалис, пытается выискать на мне травмы. Его уже вызвали для осмотра?

— Привет. Не стоило приезжать, я ногу порезала и только. На стекло наступила.

— Я уже тут, пошли, посмотрим.

В ванной он промывает порез, говорит о том, что лучше бы зашить, но я наотрез отказываюсь, само зарастет. Меня мутит от одного вида этой корявой иголки.

— Ладно, обморока не хватало. Сильно впечатлительная?

— Все что касается медицины и ваших приборов, да.

Он улыбается, от него так и исходит спокойствие и невозмутимость.

— Какой вы доктор?

— В смысле что лечу?

— Да. Вы так спокойны, учитывая происходящее. А мне бы психолог не помешал…

— Я больше люблю что-нибудь разрезать и сшить, Эмма…

Я даже отняла ногу, но он мило улыбнулся.

— Да я шучу, меня бояться уж точно не стоит.

— Вы отличаетесь от этих людей, вас тоже держат здесь насильно?

— Нет, и Эмма… — он взвешивал слова на языке, — тебе стоит попробовать изменить тактику, если ты хочешь чтобы ситуация поменялась, — не только спокоен, но и деликатен.

— То есть?

— Не дерзи Матону, вот увидишь, все изменится.

Глаза узковаты, черные брови и широкие скулы.

— Биалис это имя?

— Да, традиционное казахское имя. Переводится как справедливый.

— И тебе оно соответствует?

— Надеюсь, что да.

Провожу день в библиотеке. Помню, там был компьютер, но они не дураки, интернета нет. Достаю камеру и несколько старых флэшек. Просматриваю отснятый материал, есть даже фото давностью в несколько лет, что-то, что нравится особенно, я не удаляю. Как бы хотелось к морю, интересно, тут есть маяки? В дверь звонят, отвлекаюсь. Любое происходящее тут — событие, когда сидишь в заточении. Выхожу из библиотеки ближе к вечеру, Ос уплетает пиццу, жадно растягивая сыр. Протягивает мне кусок, предлагая присоединится. Ну, надо же, какой душка. Но если честно я обожаю пиццу. Тянусь за бутылкой пива, он мотает головой.

— Да расслабься, его тут нет.

— Смелеешь на глазах.

Я уже поняла, что я тут для Медведя, и он вряд ли кому-то позволит притронуться ко мне.