Матрица Макиавелли

Ближе к вечеру в маленьком кабинете собрались четыре еще достаточно молодых, но уже с большим опытом человека, одетых в одинаковые черные одежды и внешне похожих друг на друга, как братья. Каждому из трех он велел взять по большому кожаному баулу, в которых находились священные книги низаритов, и вручил пергаментные листы, на которых были написаны адреса, куда надо было доставить эти баулы. Первый должен был отправиться в маленький рыбацкий поселок Латакка, где его ждал небольшой корабль с одиноким треугольным парусом, чтобы отправиться в Александрию, а оттуда через логово самого Бейбарса, через весь Египет и Красное море в Индию. Второй баул с двумя книгами должны были доставить по адресу исмаилитов в Иордании. Третий баул было решено спрятать в стране огнепоклонников, в далеком Азербайджане, а четвертый баул с одной-единственной, но самой ценной книгой Шейх решил взять с собой в далекий и трудный переход в Лахор, а может быть, еще дальше – в Читрал или на Памир. Уж там-то никакой Бейбарс его не достанет.

Глава третья

Август 2015 г.,

Дубай, Объединенные Арабские Эмираты

Ну кто едет в Эмираты летом? Только крайняя необходимость находиться в этом пекле могла заставить европейца приехать сюда в конце августа. Черняев понимал, что, если бы не кондиционеры, которые работали здесь круглосуточно во всех жилых помещениях, в аэропорту, торговых центрах, в такси и в недавно открытом метро, он бы не протянул здесь и двух дней.

В Дубай Евгений Владимирович с напарником прибыл рано утром. Солнце, несмотря на ранний час, уже стояло высоко над горизонтом, хотя остатки утренней свежести в уже жарком воздухе еще можно было ощутить. Огромный аэробус, двухэтажное чудо современной авиатехники долго ехал за маленькой машинкой аэродромного лоцмана к месту своей стоянки, а затем еще четверть часа большой автобус с очень низкой осадкой вез их к залу прилета. Таких громадных хабов Черняев еще не видел. Он помнил огромный аэропорт имени Шарля де Голля в Париже, помнил аэропорт в Риме, где самолет после приземления на огромной скорости, визжа колесами на поворотах, добирался до места «парковки», он помнил новый аэропорт Пекина, размеры которого он считал просто невероятными, но этот аэропорт Дубая не вписывался ни в какие разумные представления о транспортном узле.

Паспортный контроль они прошли спокойно. Хотя паспорта граждан Таджикистана были старого образца, роговицу глаз проверили у обоих, занеся все данные в свои учеты. По этим учетам в страну въехали два гражданина Таджикистана – белобородый (в буквальном смысле, поскольку Черняев отпустил седую «профессорскую» бородку) преклонного возраста мужчина по имени Эмомали Валиханов и молодой темноволосый зеленоглазый таджик в цветастой тюбетейке по имени Тахир Миробов. Поскольку Тахир впервые выезжал за пределы родного отечества, а Эмомали Валиханов проходил паспортный контроль с проверкой роговицы глаз только в Пекине под своей настоящей фамилией, то эта проверка не вызвала у них никаких опасений отрицательных эмоций.

Выйдя из здания аэропорта, они взяли такси до отеля, ранее носившего гордое название «Хилтон», который несколько лет назад был одним из лучших, но со временем перешел в разряд караван-сарая, расположенного около Дубайского центра международной торговли, и пока ехали к отелю, восхищенно делились впечатлениями от футуристических пейзажей этого необыкновенного города, выросшего в песках Аравийского полуострова. А посмотреть было на что…

После Душанбе, в который их перед командировкой привезли на две недели, чтобы они вспомнили «родной» город, набрались современных названий и пополнили современную лексику таджикскими неологизмами, которые появились в последние годы во многом благодаря заимствованиям из базарно-торгового оборота гуманитарными ценностями с родственными персами и афганцами северных районов, казалось, что они попали в далекое будущее. Да и Москва в плане современных построек сильно проигрывала этому футуристическому городу. Хотя было понятно, что в Москве есть что сохранять из предыдущих архитектурных шедевров, а здесь, среди зыбучих песков бесконечной пустыни, можно было создавать «с чистого листа» любой образ, масштабы строительства вызывали восхищение. Проезжая по идеально ровным широким улицам, можно было увидеть из окна автомобиля циклопические «нулевые циклы», на десятки метров уходящие в грунт, которые становились затем основой огромных небоскребов, так уверенно взлетающих в небо на столь зыбкой основе. И ни один небоскреб не повторял очертания другого и имел свой оригинальный вид. Все это роскошество образцов современной архитектуры венчала уходящая ввысь башня Халифа, или, как ее здесь называли, «Бурдж-Халифа», на восемьсот метров поднявшаяся символом технологического превосходства эмирата Дубай.