Матрица Макиавелли

В таких рассуждениях прошли многие годы. За это время отставной майор Шпильберг успел жениться, воспитать двух сыновей, вступить в организацию истинных ревнителей немецкой исключительности и занять в ней достойное место. В силу, а скорее в бессилии своего возраста он уже не мог так активно принимать участие, как раньше он участвовал в деятельности организации «Туле», сыгравшей важную, если не основную роль в приходе национал-социалистов к власти. Он был горд тем, что в восемнадцатом году вступил в организацию и внес достойный вклад в ее деятельность. Конечно, он не входил в число тех людей, посланных немецкими богами, которые через изучение древних германских рун в обществе «Германский орден» пришли к выводу о том, что немцы потеряли себя как арийцы, потеряли знания об их магической власти. И потеря эта связана с нарушением расовой чистоты, особенно скрещивания с евреями. Этими людьми были истинные патриоты Германии Глауэр, позже усыновленный немецким бароном и ставший на законных основаниях носить имя Рудольфа фон Зеботтендорфа и Германом Полем. Но Шпильберг гордился тем, что в восемнадцатом году, когда в Баварии произошла бескровная революция и королевская семья спешно и постыдно бежала, а военное правительство ушло в отставку и баварскую революцию подхватили в Берлине, он остался на твердых позициях национал-социализма. Тогда революцию в Берлине возглавил еврейский журналист из Богемии Курт Эйснер, что лишний раз подтвердило идею Зеботтендорфа о «всемирном еврейском заговоре». Шпильберг прекрасно помнил, как Зеботтендорф на общем совещании общества «Туле» выступил со страстной речью, которая и положила начало их долгого пути к приведению к власти людей, которые знали значение сакрального понятия «истинный ариец». Он тогда сказал: «Вместо наших принцев германской крови у власти – смертельные враги: евреи. Чем грозит нам этот хаос, мы еще не знаем. Но мы догадываемся. Время, которое придет, будет временем борьбы, горьких утрат, временем опасности… И пока я держу свой железный молот, я клянусь отдать все силы этой борьбе. Наш орден – германский орден, и преданность наша – германская. Наш бог – Вальватер, его руна Ар. И триединство: Вотан, Вили, Ви – едины в тройственности. Ар – руна означает ариан, первоначальное пламя, солнце и орла. Чтобы показать волю орла к самопожертвованию, он окрашен в красный. С сегодняшнего дня наш символ – красный орел, пусть он предупреждает нас, что мы должны умереть, чтобы выжить».

И вот это время пришло – красный орел теперь на всех государственных знаменах. Шпильберг улыбнулся… Да, тяжелое было время, но славное. А скоро настанет время, когда кроваво-красный орел гордо раскинет свои крылья над миром. Карл истово верил в это и был горд за себя. Теперь и перед сыновьями не стыдно. Да и сыновья выросли истинными патриотами. Старший – Фридрих – с хорошим знанием персидского языка дослужился в абвере до майора. Карл хотел, чтобы Фридрих служил в СС, тогда бы он смог передать ему все, что знал об организации «Туле» и славной продолжательницы ее дел – организации «Аненербе». Однако Фридрих уперся в своем желании поработать на Востоке. И сейчас перед Карлом стояла дилемма – ему надо было многое рассказать о предстоящей экспедиции в Тибет, где под видом научных исследований сотрудники «Аненербе» постараются получить хоть какие-то сведения об эзотерических знаниях тибетских монахов, но сделать это он не имел права, поскольку секреты «Аненербе» мог знать только член закрытого ордена. А член закрытого ордена обязан быть членом СС. Таково требования бессменного руководителя «Аненербе» Гиммлера. Но вместе с тем Фридрих отправлялся в Персию для выполнения спецзадания, которое напрямую было связано с планами экспедиции в Тибет, хотя сам Фридрих об этом даже не догадывался. Карлу казалось, что если сын будет знать все тонкости операции и осознает ее истинное значение для Германии, то и выполнять все будет с еще большим рвением. Хотя, он и так мальчик был всегда ответственный… Не то что младший – Ганс – гауптман люфтваффе. Этому всегда было нужно только одно – погонять со всей дури, неважно на чем – на мотоцикле или на самолете.

Завтракали молча. Сын с отцом договорились, что все разговоры о предстоящей командировке Фридриха и в целом о его службе при матери они обсуждать не будут. Зачем лишний раз волновать женщину, находящуюся в полной уверенности, что все в этой жизни получается само собой, без дополнительных усилий, иногда связанных с определенным риском. Ее представления о Востоке ограничивались сказками о багдадском воре и пещерах, заполненных драгоценными камнями. О таких вещах, как столкновение интересов разведок на территории Персии и Месопотамии, проходящее порой на уровне вооруженных отрядов за овладение даже небольшим нефтяным полем, она никогда не слышала. Да и не надо. Пусть радуется тому, что дом – полная чаша и сыновья хоть и военные, но ведь не на фронте же…