Матрица счастья, или Дело на языке Жизни

Главное – запомните. Мы можем проживать боль реальную – ту, что уже случилась. А можем – ожидаемую, мнимую. Она, как и реальная, определена мотивами в будущем и действиями в прошлом: это мы сконструировали ее в воображении. Если мы не понимаем природы боли, то и реальная, и мнимая в равной степени формируют будущие негативные события, ведь жизнь – это зеркало нашего сознания и эмоционального состояния.

Как изменить ситуацию? Поменять отношение: перевести боль в категорию ресурса, который можно инвестировать. И для начала полезно разделить понятия боли и страдания.

Не удивляйтесь, но большинство людей настойчиво ищет боли, превращая жизнь в преодоление. Состояние жертвы – расплата за неумение принимать Мир как данность, как цельную, сбалансированную реальность без суждения и попыток разделить ее на черное и белое. Такое неумение принимать в подсознании незаметно для человека рождает чувство вины: перед собой, перед близкими, перед Жизнью. А что нужно виноватому? Наказание. И таким наказанием становится боль – сами себя обвиняем и наказываем.

К сожалению, позицию непринятия Мира и Жизни укрепляют многие концепции, учения и культы. Одни проповедуют бессмысленность земного бытия, не имеющего продолжения, как, например, атеизм; другие утверждают, что подлинная жизнь начнется в каком-то ином мире или в следующих перерождениях. Но разве может временщик серьезно относиться к своему жилищу? Разве может быть счастлив?

Но есть иная позиция – зрелого человека, живущего этой жизнью, а не ожиданиями. Федор Михайлович Достоевский в романе «Братья Карамазовы» устами старца Зосимы четко обозначил: «Ибо для счастья созданы люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: “Я выполнил завет Божий на сей Земле”». Это уже о подлинном принятии, когда человек ощущает себя частью великого процесса эволюции, понимает взаимосвязь с бытием, принимает Жизнь и себя в Жизни. О счастье мы поговорим отдельно, но, забегая вперед, замечу, что принятие – его фундаментальное условие. Как же достигается принятие, особенно если мы проживаем боль?

Вновь обратимся к мудрому классику. При подготовке материалов к роману «Преступление и наказание» Достоевский писал: «Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием… Человек не родится для счастья. Человек заслуживает счастья, и всегда страданием». Так неужели человек обречен на боль? Ничего подобного. Нужно лишь задуматься о значении слов. Жизнь – это бесконечная эволюция, рост, развитие, преображение. Потому нет счастья в комфорте – он подкрепляет и питает бездействие и лень, то есть неучастие в жизни. Путь к счастью лежит через действия. Страдание – не синоним боли. Оно – тяжелый, целенаправленный и осмысленный труд, связанный с взращиванием урожая. Вспомните русское слово «страда». Мышцы растут лишь в работе, мышление развивается лишь под нагрузкой, душа эволюционирует лишь в труде. Но такое страдание не связано с болью – оно связано с радостью преодоления в развитии. Потому что человек идет к себе, реализует себя.

К примеру, если я сегодня откажусь от 30–40 ежедневных минут «боли» на тренажере, то получу временное облегчение, но позже – ухудшение здоровья и сокращение количества активных дней жизни в кругу любимых. И эта боль гораздо больше. Вот тут и задумаешься, где истинная боль – в спортзале или на диване. И те самые 30–40 минут на тренажерах станут минутами не боли, а страдания и радости, ведь на самом деле это инвестиция в активное долголетие. Боль же, напротив, сопровождает бегство от своей природы и от реальности.

Логика, стратегическое видение своей жизни, легкая самоирония и настойчивость в равных долях – это, пожалуй, лучший эликсир от страха, лучшее средство для сокращения бесконечных прямых до состояния точки. Решил – и точка!

Боль – это физическое или психологическое восприятие дискомфорта, выраженное через призму ценностей, актуальных для человека в настоящий момент.

СЛОВО ДНЯ: БОЛЬ

Иллюзия

За рекою берег высоко-высоко.
Мне б подняться выше, посмотреть с небес:
Что там ожидает далеко-далеко
Переплывших реку – лавры или крест…

Дрожащей жилистой рукой он медленно опустил окурок к краю консервной банки и привычно стряхнул пепел. Утро окрасило янтарным светом стены комнаты. Но и этот свет не способен был вдохнуть жизнь в рыхлое полотно старых обоев. Квартира давным-давно досталась в наследство от родителей, и с тех пор руки мастеров не касались стен. Обои, да и все, что здесь есть, уже давно пропитались едким и тошнотворным запахом дешевых сигарет и кулинарного жира. Вот и закончилась очередная бесцельная ночь, и наступило утро столь же пустого нового дня. Полупустая кружка. Мутный черный чай давно остыл, оставив масляные круги на краях, а понимания, зачем все это было и куда все ушло, так и не было. Лишь в висках стучало: «Не жалею, не зову, не плачу… Увяданья золотом охваченный…»