Матрица террора

— Что с вами произошло? — требовательным голосом спросил Зейд, переводя взгляд с Тэка на Нони.

Первой ответила Нони.

— Эдвард, — прошептала она, не решаясь поднять глаза.

Зейд издал звук — нечто среднее между рычанием и шипением, — и отпустил плечо Тэка. Он снова сполз на пол, перед глазами все плыло, сердце как бешеное бухало в груди.

— Вы убили его? — спросил Зейд.

— Нет, — Нони устало качнула головой. — Мы сами едва унесли ноги.

— Плохо, хотя ничего удивительного, — пробормотал Зейд. — Вам надо обработать раны, — добавил он. Тэк впал в полубессознательное состояние. Он смутно чувствовал, что его укладывают на жесткий деревянный пол. — Расслабься, — голос Зейда звучал словно издалека.

Тэк вздрогнул, когда к ране на ноге приложили что–то холодное, боль отдалась во всем теле. Потом ему показалось, что под голову подложили какой–то мягкий предмет. Зейд задавал вопросы, но Тэк никак не мог сосредоточиться, он с трудом разбирал слова.

— Я должен знать, что произошло, — настойчиво повторял Зейд. — Это очень важно.

Но Тэк не мог произнести ни слова. Нони сама все расскажет, подумал он, закрывая глаза. Если бы не жгучая боль во всем теле, Тэк давно отдался бы сладостному забытью. Он смутно слышал голос Нони: пока она рассказывала о событиях сегодняшнего утра, в сознании Тэка с необычайной ясностью всплывали ужасные картины, одна страшнее другой.

***

— Бесполезно, пора уходить! — закричал Тэк.

Нони обернулась на крик, сжимая в руке перепачканный кровью нож. Они с Тэком уже полчаса отстреливались от полицейских, притаившись за углом дома. Нони истратила все патроны и, отшвырнув в сторону пистолет, взялась за нож. Нони и Тэк находились на границе Тринадцатого и Четырнадцатого районов, их отряду было поручено прикрывать отступление бунтовщиков, которые жили в одном из заброшенных домов. К несчастью, кроме взрослых полицейских, в сражении участвовало и первое подразделение Детской Полиции; малолетние полицейские шли в наступление впереди взрослых, их появление смутило бунтовщиков, и многие не решались открыть стрельбу по сверстникам.

В течение часа бунтовщики были отброшены на несколько кварталов вглубь района. Они отчаянно сопротивлялись, многие погибли в перестрелке, и Тэк вынужден был дать команду к отступлению. Тэк и Нони спрятались за углом дома в глухом переулке. Уцелевшие члены их отряда отстреливались на соседней улице. Подразделение Детской Полиции с завидным упорством продолжало преследовать бунтовщиков, на земле возле ног Нони лежало два бездыханных тела: оба мальчика погибли от ножа Нони, когда пытались проскочить переулок и пробраться на соседнюю улицу, где сражались бунтовщики. Внешне Нони выглядела абсолютно спокойной, хотя Тэк знал, чего на самом деле ей стоило убить этих двух пацанов. Казалось, она действует с холодным профессионализмом, скрывая за этим напускным равнодушием свои истинные чувства.

Нони сердито скрипнула зубами, однако согласилась с Тэком.

— Уходим по одному, — решительно крикнула она, засовывая за пояс окровавленный нож.

Тэку не хотелось отпускать Нони одну, но он тоже был вынужден согласиться с ней, особенно после того, как две пули просвистели над самой его головой и угодили в кирпичную стену. Не говоря больше ни слова, Нони вскочила на ноги и помчалась вглубь переулка, стараясь держаться поближе к стенам домов. Тэк тут же открыл огонь, прикрывая ее отступление.

Полицейский, года на два моложе самого Тэка, упал на землю, и внутри у Тэка все сжалось, однако времени на раздумья не было — подоспевшие товарищи юного героя открыли огонь. Тэк подумал, что у Нони было достаточно времени, чтобы скрыться, и теперь настала пора ему самому подумать об отступлении. Тэк вскочил на ноги и, пригибаясь, бросился бежать по переулку. Не успел он промчаться и нескольких метров, как за спиной у него раздался злобный голос: «Догоняйте девчонку, этим я займусь сам!»