Матрица жизни на Земле

Э. М.: В наших исследованиях я постоянно опираюсь на атлас тибетской медицины, в котором изображены пять элементов, выделенных пятью цветами: белым, красным, желтым, зеленым и синим. Но любопытно, что все цвета насыщены белым цветом и не являются яркими. Возможно потому, что энергия Любви, символизируемая белым цветом, пропитывает все четыре тела.

Кроме того, в этом стихотворении мне показались любопытными следующие слова:

Чистый – Три, вновь один —
Возрожденный
Как четыре – Один, снова
Пять.

Слово «возрожденный» было знакомо мне по тибетской литературе, – так называли материального человека, которого когда-то и кто-то возрождал. Выражение «чистый – Три» можно было, с моей точки зрения, понять, что три других тела человека: тело Воды, тело Эфира и тело Времени – являются эволюционно более древними и, в связи с этим, более чистыми, то есть более приспособленными к жизни. Самым приятным для меня было выражение «Как четыре – Один», которое могло свидетельствовать о том, что четыре тела живут как одно в человеке. Зато выражение «снова Пять» всколыхнуло в душе давным-давно вызревающую мысль о том, что человек состоит из пяти элементов – четырех тел и Духа.

– Как все просто![15] Легендарные пять элементов есть четыре тела плюс Дух! – про себя воскликнул я.

Я понимал, что человек, который писал это стихотворение, руководствовался только интуицией, только голой интуицией, неясный шепот которой доносился откуда-то свыше, но так брал за душу, так брал, что человек брался за перо и писал высокопарные и непонятные порой даже для него самого стихи.

В конце письма я не обнаружил фамилии, имени, отчества и адреса того человека, который написал эти прекрасные стихи.

– А конверт-то где? – спросил я у заведующей отделом писем, надеясь найти на нем координаты автора.

– Я его выкинула. – Наташа Макеева округлила и без того круглые глаза. – Я всегда так делаю. А что, свой адрес в конце письма не написали что ли?

– Нет, Наташа, нет.

– Извините, пожалуйста.

– Да бывает, Наташа.

Из письма я всего лишь понял, что это стихотворение писала женщина. Я хотел бы сказать ей: «Спасибо Вам! Откликнитесь, пожалуйста!»

Ну почему Блаватская писала таким тяжелым языком?

Вечером, когда я остался один, рой вопросов, который возник в голове утром, не давал мне покоя. Мне так хотелось ответить на них, но… не хватало знаний. Я еще не знал, что на многие из них мне вскоре удастся дать гипотетические ответы, ведь в любом деле главное – это начать, а далее – раскручивать, раскручивать и раскручивать ситуацию, вылавливая логические связи, аналогии и слушая интуицию. И поверьте, дорогой читатель, что мне удалось прийти к очень любопытным выводам, пусть гипотетическим, но выводам, в которых делается попытка ответить на извечные вопросы: «Кто мы?» или «Как же нас создали?», что само по себе вызывает трепет в душе, тот трепет, который появляется тогда, когда мы касаемся величайших тайн Природы, главной из которых является Человек, такой же, как и мы с вами, дорогой читатель. Но обо всем этом мы поговорим чуть-чуть позже.

Мне кажется, что Блаватская с помощью своего тяжелейшего языка засекретила древние знания

А в тот вечер я сидел с каким-то сумбуром в душе.

– М-да, – приговаривал я раз за разом. – М-да…

Я понимал, что я нуждаюсь в дополнительных знаниях, естественно, знаниях эзотерического толка, поскольку в современной научной литературе уж точно не встретишь ничего, что касается четырех тел человека.

– Эх, придется еще раз перечитывать Блаватскую! – проговорил я. – Как ее «Тайная Доктрина» тяжело читается, как тяжело! Почему она писала таким тяжелым языком, когда мысль, обозначенная в середине книги, имеет продолжение в конце и заканчивается в начале книги! Почему она так путано писала?! Почему? Ведь она, Величайшая Посвященная мира, записала те мысли, которые ей давал Бог, а мысль, продиктованная Высшим Разумом, отличается, прежде всего, гениальной простотой! Ну почему же тогда у Блаватской такой тяжелый язык?!

Позже вечером ко мне зашла Тамара Горбачева, та самая Тамара Горбачева, которой я впервые в мире произвел трансплантацию глаза. Она приготовила мне чай (используя, кстати, зрение «нового» глаза!!!), а потом мы разговорились с ней о Блаватской.

– Мне кажется, что она с помощью своего тяжелейшего языка засекретила древние знания, – сказала Тамара.

Покров тайны был накинут на древние знания