Как-то по осени Матронушка сидела на завалинке, которую делали около дома до окон, для тепла. Мать ей говорит: «Что же ты сидишь, холодно, иди в избу». Матрона отвечает: «Мне дома сидеть нельзя, огонь мне подставляют, вилами колют». Мать говорит: «Там никого нет». Матрона отвечает: «Ты же, мама, не понимаешь, сатана меня искушает». Потом это больше не повторялось.
Жизнь Матушки была скитальческой, без пристанища. В Москве она жила во многих местах. Переезжала с места на место, кто возьмет. До войны долго жила у Жаворонковых на Ульяновской улице, до ареста отца Василия (священник Василий – муж послушницы Матронушки Пелагеи; пока он был на свободе, Матушка жила с ними). Жила на Пятницкой, у Никитских ворот, в Петровско-Разумовском (в Соломенной Сторожке), в Сокольниках, в Загорске, в Царицыне и в других местах. Жить – живи, а кроме Евдокии Михайловны, ее никто не прописывал, все боялись в то время.