Матрос Кошка

Посл долгихъ горячихъ убжденій, насилу удалось уговорить солдатъ прекратить бой. Нехотя повиновались увлеченные герои и, забравъ своихъ раненыхъ, двинулись назадъ. А на встрчу имъ бжали все новые и новые охотники подраться.

— Куда васъ нелегкая?..

— Пустите братцы, тамъ «уру» шумятъ!

Ихъ едва можно было удержать и вернуть обратно.

Такъ кончилась эта вылазка, стоившая намъ не дешево: выбыло изъ строя 46 офицеровъ и 1,596 нижнихъ чиновъ! Не мало было истреблено и французовъ.

Къ отступающему отряду присоединились съ двухъ сторонъ отряды Вудищева и Бирюлева.

Они тоже поработали хорошо и вернулись не съ пустыми руками:

Вудищевъ направилъ свой отрядъ на оконечность праваго фланга англійской траншеи; бывшіе подъ его командой греки опрокинули собою два полка и, ворвавшись въ траншею, заклепали тамъ нсколько мортиръ, и въ тоже время Бирю-

левъ оттснилъ англичанъ изъ траншей на Зеленой гор.

Кром забраннаго оружія, ими были взяты въ плнъ: командиръ ножа Колли инженерный капитанъ Монтегю и 12 рядовыхъ.

Заключеніе.

IX.

Этимъ я заканчиваю краткую картину перваго періода Севастопольской обороны, познакомивъ читателя съ героями этой войны.

Неустрашимость защитниковъ не знала предловъ. Приходилось не ободрять ихъ и поощрять, а даже, наоборотъ, удерживать ихъ отъ излишней храбрости и явнаго пренебреженія къ смерти. По этому поводу адмиралъ Нахимовъ, самъ не знавшій страха, отдалъ слдующій достопамятный приказъ:

«Чтобы при открытіи огня съ непріятельскихъ батарей не было лишнихъ, людей на открытхъ мстахъ и при орудіяхъ. Любопытство, свойственное отваг, одушевляющее доблестный гарнизонъ Севастополя, въ особенности не должно быть допускаемо частными начальниками. Надюсь, что дистанціонные начальники обратятъ на это полное вниманіе и раздлятъ офицеровъ и солдатъ на очереди, приказавъ свободнымъ находиться подъ блиндажами и въ закрытыхъ мстахъ; при этомъ прошу внушить, что жизнь каждаго изъ нихъ принадлежитъ отечеству и что не удальство, а только истинная храбрость приноситъ пользу ему и честь каждаго отличить храбрость въ своихъ поступкахъ отъ удальства».

Между тмъ, самъ издавшій этотъ приказъ обладалъ именно такими качествами, отъ какихъ онъ предостерегалъ. Постоянно находясь въ самыхъ опасныхъ мстахъ, онъ спокойно осматривалъ сквозь зрительную трубу непріятельскія позиціи, не обращая вниманія на сыпавшіеся вокругъ него пули и пушечные снаряды. Такъ Богъ хранилъ его до 28-го'іюля.

Въ этотъ печальный для севастопольцевъ день Павелъ. Степановичъ Нахимовъ объзжалъ оборонительную линію. Отправляясь съ 8-го бастіона на Малаховъ курганъ (Корниловъ бастіонъ), осыпаемый ядрами и пулями, адмиралъ улыбаясь сказалъ своему адъютанту:

— Тутъ какъ будто и дышать весе-ле-съ! Онъ стоялъ на бастіон и разсматривалъ въ трубу непріятельскія работы. Пули жужжали вокругъ него и попадали даже въ мшокъ, на который онъ оперся.

— Хорошо цлятъ, мошенники, очень хорошо-съ!—похвалилъ онъ французовъ.

Это было наканун его имянинъ. Къ нему подошелъ начальникъ Малахова кургана, капитанъ 1-го ранга Кернъ, и началъ уговаривать его сойти съ банкета, такъ какъ адмиралу угрожала опасность.

Въ эту минуту свиснула бомба и уложила сразу трехъ человкъ; Нахимовъ оглянулся и вдругъ упалъ: пуля ударила ему въ високъ.

Черезъ два дня, въ 11 часовъ утра, герой скончался.

И прозвали защитники этотъ Малаховъ курганъ проклятымъ мстомъ, такъ какъ на немъ погибли три доблестные адмирала: Корниловъ, Истоминъ и Нахимовъ!

А какъ смотрлъ Нахимовъ на прочихъ радтелей солдатскихъ, показываетъ слдующій случай. Разъ онъ стоялъ во время сильной перестрлки на самомъ опасномъ пункт. Одинъ изъ севастопольцевъ ршился замтить ему:

— Что будетъ тогда, если Севастополь васъ утратитъ?

— Не то вы говорите-съ!—отвтилъ адмиралъ, нахмурясь:—убьютъ-съ меня, убьютъ-съ васъ,—это ничего-съ. А тоеъ какъ израсходуютъ Тотлебена или князя Васильчикова—не сдобровать-съ и Сева-стополю-съ!

6-го декабря 1854 года Государь Императоръ Всемилостивйше повелть соизволилъ: мужественнымъ войскамъ, защищающимъ Севастополь, зачесть за годъ службы каждый мсяцъ, по всмъ правамъ и преимуществамъ.

И никакая награда не могла поощрить усердія людей, какъ поощрила ихъ эта щедрая Высочайшая милость.

Но и тутъ не обошлось безъ комическаго случая.

Явился одинъ герой, считающійся по формуляру 11 лтъ на служб. Но этотъ старый служака оказался на видъ черезчуръ юнымъ, несмотря на его украшенную Георгіевскимъ крестомъ грудь!

— Тебя какъ ?—зо вугъ спросили его по-окончаніи войны.

— Николка! — бойко отвтилъ кавалеръ.

— Сколько же теб лтъ отъ роду?

— Десять лтъ и девять мсяцевъ!

Оказалось,что этому прослужившему 11л.

_ на бастіонахъ, еще не хватало до рожденія трехъ мсяцвь, по Высочайшему указу.