Матушки: Жены священников о жизни и о себе

После этой беседы целый год мы мечтали о следующей Пасхе, о встрече с этим священником, о беседе с ним. И через год опять на Пасху (я была беременна третьим ребеночком) мы поехали уже с четкими планами позвать его в гости и как следует дружить. Позвали, он приехал с матушкой. И мой батюшка вцепился в отца Геннадия, а я вцепилась в матушку. Потому что увидела женщину, какой раньше нигде еще не встречала. Я была потрясена, это был взгляд в другой мир. И когда они уехали, я укладывала детей спать, они и говорят: «Мама, ты слышишь, как у нас в доме тихо?» Я говорю: «Как это тихо?» Они мне в ответ: «Ну, послушай». И вдруг я поняла, что у нас в доме какая-то атмосфера не такая, какая была. Это было удивительно. Потом-то я это поняла, а тогда была ошарашена. И батюшка буквально на следующий день уехал в Москву с подаренной отцом Геннадием Фастом маленькой книжечкой Евангелие от Иоанна. Уехал и возвратился через пару недель-месяц, я точно не помню, уже верующим человеком. Это было явное рождение свыше. Я чуть с ума не сошла. Думала: был муж, было все, и вдруг совершенно чужой человек приехал с такими светящимися глазами. Работать он уже перестал, и стал пропадать в Енисейске. Сначала он ездил к отцу Геннадию с большим списком каких-то вопросов о жизни, о вере. А я родила Сенечку. Я с тремя детьми на руках, с ним не езжу, в духовных спорах не участвую, ничего не понимаю. Мне звонят и говорят: «А как же заказ наш, проект?» Я говорю, не знаю, куда он делся и что делать. А он уезжал буквально на неделю, потому что там служба за службой, и он как-то быстро там стал пономарем, чтецом, вел воскресную школу.

Это было очень тяжело, конечно. Я себя чувствовала брошенной, причем в высоком смысле. Не то, чтобы меня променяли на какую-то другую женщину, а просто меня бросили ради какой-то идеи, которую я совершенно не принимаю. Я понимала, что тогда модно было верить. Ну и что? Из-за этого нужно что-то менять в жизни? Для меня это было дико. Вот только что было все хорошо, только на душе было плохо. А тут стало плохо вообще все: мужа нет, денег нет, я одна с тремя детьми. Он даже в другом городе: туда ехать час на автобусе, мне с тремя детьми это сложно.

И я не ездила, потому что новорожденный ребеночек, совсем маленький, я только-только родила. Это было, конечно, ужасно. А батюшка повесил первые две иконы (тогда же икон еще не было совсем), привез Иисуса Христа и Богородицу. В очередной раз я ему крикнула: «Или я, или отец Геннадий». У меня это вышло очень красиво, театрально. А он молча уехал, даже ничего не ответил, как будто через меня переступил. Просто молча на меня посмотрел и уехал. И осталась я у разбитого корыта.

Наверное, мы все пережили момент рождения свыше, когда ты на самом деле немножко выпадаешь из жизни, из практики, немножко блаженным становишься, совсем невменяемым. Вот он немножко такой и был. То есть с ним даже невозможно было поругаться, он не ругался. Одна, удрученная, я решительно пошла к этим иконам (я помню, что я была совершенно неверующая) и даже не со злостью, а с каким-то отчаянием уже сказала: «Знаешь, Господи, если Ты есть, то давай, являйся и мне. Что такое, в конце концов?! У нас все было хорошо, была семья, а теперь я брошенная, и у нас все плохо. Раз так, тогда давай являйся и мне!». И вот я не помню, в какой момент, не то, что я прям сразу засветилась и крылья у меня выросли, не было этого, но очень быстро я уверовала. Я когда батюшке через год об этом рассказывала, как я уверовала, он говорит: «Как ты могла так нагло к Господу!» Я говорю: «Так получилось. Я в Него не верила, просто требовала. Я понимаю, что так нельзя». А он говорит: «Знаешь, Господь к тебе как отнесся? Как к ребенку». Когда ребенок иногда: мам, мам. Мы же его не гоним, говорим: «Что у тебя?» Вот Он ко мне так отнесся. Не наказал, не щелкнул по носу, а дал такое счастье. Я очнулась верующей, и там дальше куда-то покатилось, полетело.

Наверное, все это было так задумано Богом, потому что у нас никогда не было церкви и все наши верующие ездили в Енисейск. А у меня батюшка такой человек интересный, он идет во всем до конца, не может он половинку, четвертинку, он не глядя идет до конца. Вообще, иногда жестко очень. Но я думаю, что Богу в основном такие и нужны. И он, естественно, пошел до конца, и уже буквально через полгода стал вести воскресную школу – первую в крае, кстати, это было 20 с лишним лет назад. А потом он очень быстро стал собирать вокруг себя единомышленников. Вот в воскресенье или в праздник мы съездим в церковь в Енисейск (я уже ездила с детишками, с горшками, пеленками), и вернувшись домой, пообедав, собираемся изучать Библию и беседовать.