Матушки: Жены священников о жизни и о себе

мама с папой работают, а я-то не работаю, все, что я делала в церкви и до сих пор делаю, – бесплатно. И они все понимали, не было у нас никаких истерик. Один раз только, я помню, как сыну захотелось кроссовки. У всех появились кроссовки, а у него не было. Это было для нас еще время бедноватое. Я говорю: «У меня нет денежек на кроссовки, так что ты как-нибудь потерпи, будут попозже». Он что-то «нуу-му». И мне, видимо, надоело, и я, чтобы это все прекратить (а я была с животиком), говорю ему: «Хорошо, будут тебе кроссовки, но не будет следующей девочки». Так жестоко ему сказала. Ему было лет 7, он в школе учился. Он тут же замолчал, выпучил глаза на меня. Говорит: «Нет, пускай будет лялечка». Все, больше у нас не было вопросов. Я не могу пожаловаться, что у нас были проблемы. Я думаю, что это зависит не от детей, что дети такие необыкновенные, дети-то обычные. Мне кажется, очень важно, когда они видят, что родители полностью чему-то служат, – в нашем случае не чему-то, а Кому-то. Для них это было настолько важно, что они даже детским своим умом не находили оправдания своим запросам. Хотя, я думаю, что они и завидовали, переживали, но нас они этим не мучили. И в общем-то, сейчас они уже все взрослые, моей последней девочке, Марфочке, 12 лет. Я считаю, что у меня маленьких давно уже нет, они все взрослые. Я могу сейчас, увидев, как и что получилось, уже сказать, что вот здесь вот у нас проблем не было и обид они ни разу мне не высказали.

Я была как вдова, только каждые 2 года рожала. Папа у нас жил вот в этом вот сарайчике, а когда переехали в другой храм, то в этом сарайчике осталась его постель, где была печка, и он там спал и жил. Просто в доме не было места для него и не было возможности хотя бы молиться. Потому что крик, шум, беготня, теснота. У меня мама, когда приехала, она ходила медленно, раздвигая руками воздух. Я говорю: «Мам, ты что плывешь-то все время», а она отвечает: «Да как тут можно иначе ходить, они же все время тут мельтешат». У нас было все очень строго, посты были по монастырскому уставу, без постного масла. И для детей тоже. И они в субботу и воскресенье ждали постного масла, что я что-нибудь им пожарю. Это было, конечно, ужасно. Так смешно вспоминать! Но, я думаю, этот опыт все равно нужно пережить каждому, даже просто для того, чтобы знать, что он есть. Это было интересно. Дети выжили. Телевидения у нас не было и до сих пор, кстати, нет. Мы как уверовали, телевизор тут же с рук спустили за какую-то цену: я дала объявление, и уже через час человек пришел и унес его. И все. Радио нет, телевидения нет – ничего нет. Книги только православные, и никакой беллетристики. Тогда, кстати, и не было православной художественной литературы, только «Цветник духовный», «Илиотропион», жития, первые детские Библии, «Моя священная история».

Я очень читать люблю и детям тоже. Катюшка у нас книгочей, говорит: «Мам, давай это купи, то достань». Мы достали Льюиса, Толкиена, Честертона, потом Вознесенскую, а потом я стала уже выписывать со всех краев. Мы набрали очень большую христианскую библиотеку. Вообще-то, проблем сейчас нет: хочешь приключения, хочешь фантастику, хочешь путешествия, сказки, исторические, военные есть повести христианские. Сейчас все есть. Сейчас в принципе по-христиански воспитывать очень легко. Не обязательно разжижать чем-то нехристианским. DVD у нас, конечно, появился. Сначала мы купили все мультики советские, смотрели только документальные фильмы, потом у нас потихонечку появились и игровые.

Потом какие-то старые фильмы: «Доживем до понедельника» и т. п. А сейчас уже куча совершенно христианских фильмов: молодежные, сказки христианские, есть уже какие-то мистерии христианские, даже фильмы ужасов христианские. Мы, правда, не смотрели, потому что у меня дети боятся всего этого, но, по крайней мере, они есть. И когда мне говорят: «Ах, как воспитывать сейчас ребенка?» – я говорю, что сейчас вообще проблем нет.

То есть во всех смыслах у деток моих вначале было спартанское воспитание. И Катя у нас все это выдержала стоически. Я поражаюсь. Она смеется до сих пор, и мне смешно тоже на нее смотреть. А вот Ася уже по-другому воспитывалась.

Разница вроде небольшая между первыми детьми – пять лет, но в воспитании – качественная. Потому что у нас перед глазами были какие-то очень неприятные примеры воспитания детей в такой строгости. Дети, которых заставляли жить так, как считают нужным родители, лет в 15–16, и даже в 14, вырывались на волю и кидались во все тяжкие. Хуже, чем неверующие. А они просто ждали момента, когда можно будет освободиться от родительской власти, а своей-то личной веры, крепости у них не было. И когда мы увидели одно падение, второе, третье таких деток, то и подумали, что нам нужно что-то другое.