Матушки: Жены священников о жизни и о себе

Мы каждый вечер собираемся на общую молитву. Утром не удается, потому что кто когда уходит. А вечером перед сном удается собирать всех вместе. Причем тоже не все время. Когда кто в 15 лет, кто в 16, кто в 14 отходит, говорит, что будет молиться один, я не настаиваю, отпускаю. А Дуня, ей сейчас 17 лет, она до сих пор с нами молится, ей нравится.

Они никогда не рвутся у меня из дома, и у них нет нецерковных друзей. Я иногда даже говорю: «Пойди, погуляй», а они отвечают: «Да что там делать?» Им все время дома интересно, потому что у нас всегда что-то происходит.

У нас есть домашний театр. Дети сами пишут маленькие пьесы какие-нибудь, или я им помогаю. Роли, костюмы, музыкальное сопровождение, все сами. Их зрители – мы, иногда приходят к нам гости, но в основном мы с папой сидим. И они нам делают такие чудесные спектакли, которые у нас все, кроме одного, записаны. Я всегда думала, вот где бы показать хотя бы для родителей. И еще: у нас очень интересные конкурсы. Я один раз придумала конкурс декламации. Для детей учить стихотворения – хуже нет наказания, я говорю: «Дети, учить не надо. Возьмите и прочитайте стихотворение, но только так, чтобы это было как маленькое выступление, как спектакль». Они целую неделю готовились, выбирали стихи (у нас огромная библиотека). И вот они все выбрали чудесные стихотворения, музыку нашли, костюмы сделали. Сеня выбрал стихотворение Татьяны Зотовой о следах. Как Господь идет рядом с человеком по жизни, а за ними вьется две цепочки следов. Вдруг глядит, а в самом трудном месте одни следы. «Вот в этом трудном месте я шел один?!» А Господь отвечает: «В этих трудных местах тебя, дитя, Я нес на руках». Сеня не знал, какой сделать костюм. Вырезал следочки из бумаги и об этой тропиночке рассказал. Я просто проплакала все это время. Но это они делали сами, я только дала идею. Они столько классической музыки прослушали, когда ее подбирали. Причем тот, кто сидел на музыке, делал то погромче, то потише, в соответствии со сценарием. И еще у нас очень много библейских викторин, потому что изучать Библию просто так для них тяжело. Мне нужно, чтобы им было нескучно. А нескучно – это какая-то игра. Мы садимся, и я задаю по 5 вопросов каждому, причем вопрос не как на экзамене, а поставлен он весело. Например: какая супружеская пара была первыми миссионерами

в таком-то городе? Участвуют все, нас 8 человек без меня, папу сажаем, он тоже отвечает с нами на самые трудные вопросы. Это получается 35 вопросов. Каждому не только по его возрасту, но и по способностям; потому что все разные, например, у меня Дуня с хорошей памятью, она, может, что-то не понимает, но зато все помнит, а у Сени понимание есть, зато память хуже. Мне приходится смотреть, кому, какие вопросы задавать. И обязательно в конце каждому подарочек: за самый оригинальный ответ, за самый быстрый, за самый вдумчивый, за самый длинный, кто думал дольше всех. Или по шоколадке какой-то, либо надувной шарик, заколочки. Я смотрю у кого чего нет. То трусики, то носочки – не важно что, главное, что у них праздник. Или у нас концерт. Дети учатся в музыкальной школе, Сеня играет на гитаре, а остальные все на фортепиано. Иногда поем. Девочки любят танцевать. Нам часто отдают старую одежду, и вот в этих платьях они какой-то балет танцуют. Последнее время даже танец живота нам один раз показали, мы чуть с батюшкой не упали. Такой интересный танец. Саша, наш зять, под песню «Если б я был султан» в чалме танцует, а вокруг девочки наши все. А потом он засыпает и как бы во сне видит их танец. Катенька, старшая, вообще у меня была не как дочка, а как главный помощник в семье. Она мне всех вынянчила, везде была советчицей, какая-то уж очень разумная. И потому мне так трудно было, когда она собралась замуж. Все на Илюшу своего смотрит. Я: «Катя, Катя», – а вижу только ее косичку сзади. Растила, растила, была Катя, и все, только спину я ее вижу, только на Илью, как на солнце, смотрит. Как-то батюшка приходит, а я плачу. И он мне говорит: «Чего ты плачешь?» – «Да вот была дочка, и нет, как будто я ее и не растила, как будто это не моя дочь». Он говорит: «Конечно, не твоя. А почему ты считаешь ее своей?» Я говорю: «Как? Я ее родила, я ее воспитывала, я ее люблю». Он говорит: «Это Божье дитя, Он дал тебе ее, разрешил воспитать. А теперь отдай, Он ее создал не для тебя, а для Ильи. Он разве для тебя ее создавал?» Я говорю: «Нет, конечно, для мужа». – «Ну раз для мужа, так отдай». И на душе так легко стало, как будто свалились какие-то цепи. После этого я была очень рада, смотрела на них, радовалась. Я сама ее так воспитывала, что самое главное – это твоя будущая семья. Это не семья папы и мамы, а твоя собственная. И второй раз, с Асей, для меня уже было легче намного, я уже не мучилась. К тому же зять Саша у меня в гимназии был любимый ученик. Я теперь, когда двоечника какого-нибудь спрашиваю, хочу двойку поставить, а потом думаю, у меня же еще 5 дочек осталось, а вдруг это тоже мой зять будет. И я ему тройку ставлю, ладно, иди с миром.