Матушки: Жены священников о жизни и о себе

Мы ориентируем детей на то, что избранник должен быть обязательно верующим. И дочерям, и в семейном клубе, и на уроках в гимназии девушкам я всегда рассказываю, что нас Господь создал не просто так, а создал Он любую девочку для кого-то одного. Например, Таню для Васи, Лену для Саши. И наша задача в жизни, это дожить до того момента, когда Бог тебя подведет к тому самому человеку, для которого ты создана. И к каждому зятю я так и отношусь, что Господь показал и соединил. Мои представления о зятьях своих могут быть какие угодно, а у Господа свои мысли о них. Например, сейчас мы уже 12 лет молимся о муже для Марфы. Мы знаем, что этот муж есть, он где-то живет, мы просто его не знаем еще. Мужа Аси знаем, мужа Кати знаем, а мужа Марфы еще не знаем. Я просто молюсь об этом человеке, чтобы Господь сохранил его от соблазнов этого мира, сохранил его в здравии, чтобы он углубился в вере. Я его еще не знаю, а когда он появится, то я ему скажу: здравствуй, я с тобой уже знакома, я о тебе 20 лет молилась. Поэтому мне мои зятья очень нравятся. Прекрасные ребята, верующие, один священник, другой на него учится.

Радостная лесенка

Детям должно быть интересно в христианстве, не скучно. Ведь Бог не скучный. Почему мы показываем все время Бога скучного? Чтобы они скисли и завидовали тому, у кого Его нет?

Этого не должно быть, это, по-моему, самое страшное, что может быть в воспитании детей: когда им скучно, когда им не радостно. Вот, например, Великий пост. Я задумалась, что детям тяжело поститься, даже если с маслом, но все равно им тяжело. Первые три дня мы вообще ничего не едим, маленькие детки воду с сухариками едят, а взрослые, кто как хочет. Кто ничего не ест, кто водичку пьет, кто изюм ест – я ничего не варю. А я когда не варю, я не знаю, что мне дома делать. Я настолько привыкла, что у меня готовка от завтрака до обеда, от обеда до ужина, то есть я занята постоянно. А в промежутках я убираю, стираю и прочее. И вот в первый же пост я взяла большой ватманский лист, нарисовала страшный-страшный ад, крепости, морды всякие, огонь, черти с трезубцами, антенны телевизионные. Смешно немножко, но страшно. Потом начертила ступеньки и наверху приклеила из какого-то календаря голубое небо, зеленую травку и красивые храмы вдалеке. И объяснила: детки, давайте вот это будет ад, и мы сейчас начинаем восхождение к нашей Пасхе, а на протяжении поста нам надо дойти до рая по ступенькам. Хорошее дело – ступенька вверх, плохое или грех, ступенька вниз. И я нарисовала фигурки из картонки и булавкой их, как бабочек, прикрепила в этот ад. И они у меня сразу бежали что-то делать, чтобы поскорее выбраться на первую ступеньку. Дети были увлечены. Лесенка эта у нас до сих пор, испачкается, я следующую рисую на несколько лет. Сейчас у меня уже третья висит. «Лесенка поста» они называют.

Есть одно условие: фигурку на следующую ступеньку ставлю одна я. У меня есть свои критерии. Я говорю: «Вы мне доверяете?» Они отвечают: «Да». Потому что начинается: «Ну, я вот столько делала, а у меня одна ступенька, а она всего чуть-чуть тут убралась, и ей тоже ступенька!» Я говорю: «Если доверяете, то принимайте, потому что иногда ей убрать немногое труднее, чем тебе пропахать целый зал». А были у нас грандиозные совершенно «падения». Один ребенок первый шел, а потом с ним кое-что случилось, и батюшка настолько рассердился, что его в самый низ опустил. А до Пасхи где-то полторы недели. Ребенок плачет, все плачут, у нас семейная трагедия. А ведь могли быть рады, что теперь первые, но нет, плакали все. А меня это очень поразило. И все дети начали ему помогать. Сами что-то делают тайком, а ему ступеньки отдают. Все у меня замерли на тех ступеньках, на которых стояли, и перестали продвигаться. И каждый вечер на нашей молитве: «Господи, пусти его в рай». Так переживали! Уже перед ночной службой пасхальной я их кладу спать и делаю белые, светящиеся фигурки. Это все, кто успел в рай. Успевают всегда у нас все. И я никогда не забуду, как ночью перед службой встала Анечка, ей лет 5 тогда было, бежит к лесенке и говорит:

«Господи, спасибо Тебе за то, что он в раю!» Она на себя даже не посмотрела. Я подумала, вот это да! Я такое даже придумать сама не могла, только Господь.