Матушкин день, или В поисках утраченного прошлого

И розетка нашлась рабочая, а то я сомневался, что до этих самых Проток лампочка Ильича добралась. Так что установили мы аппарат, растянули простынь большую заместо экрана, поставили бобину и стали смотреть…

Фильм ведь очень смешной, так? Ну и мы смеялись от души с Лёвушкой. До того момента, как царь появился.

Я, если честно, нашу историю особо не жаловал. Что там интересного, в старых сказках копаться. Скучной она мне казалась, медленной, что ли. Тысяча лет прошла, а страна как была, так и оставалась без дорог, без городов настоящих, без движения, что ли. Русь не шелохнется, словом.

Только и были в памяти Александр Невский, за то, что немцев разбил, да Петр Великий, за победу над шведами. Да ещё Иван Грозный, которого все боялись.

И надо же такому случиться, что когда фильм дошел до того момента, как царь в лифте дверь крестил, у нас свет потух.

- Опять пробки вышибло! - встревожился Лёвушка. И убежал куда-то во двор. А я над аппаратом склонился.

- Ну как, смешное кино? - слышу вдруг.

Поднял я глаза и вижу, в углу на стульчике женщина сидит. Та самая, что во сне мне тогда привиделась! И кот у неё на руках!

- Здравствуйте, - говорю. - Вы не волнуйтесь, пожалуйста, сейчас Лёвушка пробки проверит…

- Да пускай проверит, - согласилась она. - Лишним не будет! А пока он ходит, я тебе своё кино покажу. Оно, конечно, не смешное совсем. Но ты не бойся! Ты только чужими глазами на всё посмотришь. А то вы забывать начали…

И тут вокруг меня вдруг всё пропало! Дом, аппарат, женщина - всё исчезло! Только я сам и стою на том же месте. А вокруг меня всё другое!

Во-первых, зима! Холодно очень. На мне, правда, одежда теплая, шапка меховая, варежки. И… борода у меня!

Люди вокруг стоят, много людей. Одеты тепло, но совсем неказисто. Вроде бы в тулупы, только очень грубые, просто шкуры какие-то вонючие, шапки лохматые. Мужики с бородами все, бабы в платках, юбки до пят. Плачут, причитают. Похоже, хоронят кого-то.

Я стою, озираюсь, не понимаю, что со мной.

- Что приуныл, Фёдор? - спрашивают меня. - Жалко отца Никифора?

- Жалко, - отвечаю я.

- Да, не дотянул старик до Рождества, - говорит мне ещё кто-то. - Кто ж теперь вас с Ульяной обвенчает?

- А мне дитё крестить надо! - кричит рядом баба с кульком в руках. - Как же нам без попа?

…И сразу новая картинка. Поминки, вроде. Полутемная комната тесная, потолки низкие, закопчёные. Стол из грубых досок, какие-то горшки на нем, деревянные миски с ложками. Ни тарелок, ни ножей с вилками, ни стаканов. Люди встают, расходятся.

Я тоже встаю из-за стола, перешагиваю через лавку.

- Фёдор! Иди-ка сюда!

Зовет меня человек. Похоже, он тут старший, его все уважительно обходят, кланяются. Я подхожу.

- Вот видишь, как оно получилось, - тот чешет бороду. - Сам рассуди, без попа нам никак. Ни родить, ни помереть без него нельзя православному! Даже Пасху сами не подсчитаем! Так что надо нам теперь нового!

- Да где ж возьмем-то его? - удивляюсь я.

- Ты вот что, - уже другим тоном говорит старший. - Я свою дочку тебе обещал, и от слова своего не отступаю. Но невенчанными вам не жить! Потому вот тебе мой наказ - ступай до Новагорода, до владыки Пимена! Поклонись ему дарами, что мы соберем, да и выпроси нам нового священника! Путь неблизкий, зима, всё понимаю. Но ждать нельзя! А будет поп - будет тебе и свадебка!

Тяжело вздохнул Фёдор, да и согласился.

…Новая картинка - лошадка медленно бредет по снегу, тянет тяжелые сани с поклажей. Федор держит вожжи. С ним едет дружок, он сейчас спит. Потом они поменяются… Но через некоторое время надо всё-таки остановиться, лошадке тоже спать нужно. Только в пути не встанешь, надо до зимовки добраться засветло, а зимний день короток.

Вот, наконец, зимовка - древняя избушка на берегу реки, в которой никто не живет. Приют для заплутавшего охотника, беглеца или странника. В ней, кто бы ни был, добрый человек или злой, уходя, всегда оставит дровишек для следующего, немудреную утварь, а то и какие припасы. Уносить отсюда ничего нельзя, как с кладбища.

Переночевали - и в путь. От волков отбились, до деревни какой-то дошли. Там заночевали. И снова в путь. А где-то через неделю добрались и до Господина Великого Новгорода, главного города Северной Руси.

Только что-то неладно в городе! Густой чёрный дым поднимается в нескольких местах. И тишина в воздухе висит - гнетущая, плохая какая-то тишина.

Дальше проехали, смотрят - человек в снегу! Мертвый, уже заледенел весь. Головы, почитай, нет у него - чем-то тяжелым снесли. А впереди ещё торчат из-под снега руки чьи-то…

- Иди-ка, спрячься с санями куда-нибудь, - говорит Фёдор спутнику. - Видно, напал на них кто-то. Пойду, разведаю.

Идет он и глазам не верит. Везде лежат люди русские - мужики, бабы, старухи, даже дети малые. Лютый враг, видно, напал на новгородцев, никого не пощадил.

Вот изба была, видно, богатая, в два яруса, с резьбой на окнах, с конем на крыше. Только конь и остался сверху, спалили всё, рухнула крыша внутрь. Если кто и прятался там, сгорел заживо.