Маугли

– Ты не знаешь собак, человек с волчьим языком! – крикнул Вантала. – Я хочу только заплатить им Долг Крови, прежде чем они растерзают меня. Они движутся медленно, уничтожая все на своем пути, но через два дня у меня прибавится силы, и я начну платить им Долг Крови. А вам, Свободный Народ, советую бежать на север и жить впроголодь до тех пор, пока не уйдут рыжие собаки.

– Слушайте Одиночку! – воскликнул Маугли со смехом. – Свободный Народ, мы должны бежать на север, питаться ящерицами и крысами с отмелей, чтобы как-нибудь не повстречаться с собаками. Они опустошат все наши леса, а мы будем прятаться на севере до тех пор, пока им не вздумается отдать нам наше добро! Они собаки и собачьи дети – рыжие, желтобрюхие, бездом-ные, у них шерсть растет между пальцами. Да, конечно, мы, Свободный Народ, должны бежать отсюда и выпрашивать у народов севера объедки и всякую падаль! Выбирайте же, выбирайте. Славная будет охота! За Стаю, за всю Стаю, за волчиц и волчат в логове и на воле, за подругу, которая гонит лань, за самого малого волчонка в пещере мы принимаем бой!

Стая ответила коротким, оглушительным лаем, прогремевшим во тьме, словно треск падающего дерева.

– Мы принимаем бой! – пролаяли волки.

– Оставайтесь тут, – сказал Маугли своей четверке. – Нам понадобится каждый зуб. А Пхао с Акелой пусть готовятся к бою. Я иду считать собак.

– Это смерть! – крикнул Вантала, привстав. – Что может сделать такой голыш против рыжих собак? Даже Полосатый, и тот…

– Ты и вправду чужак, – отозвался Маугли. – Но мы еще поговорим, когда псы будут перебиты. Доброй охоты всем вам!

Он умчался во тьму, весь охваченный буйным весельем, почти не глядя, куда ступает, и, как и следовало ожидать, растянулся во весь рост, споткнувшись о Каа, сторожившего оленью тропу близ реки.

– Кш-ша! – сердито сказал Каа. – Разве так водится в джунглях – топать и хлопать, губя охоту всей ночи, да еще когда дичь так быстро бегает?

– Вина моя, – сказал Маугли, поднимаясь на ноги. – Правда, я искал тебя, Плоскоголовый, но каждый раз, как я тебя вижу, ты становишься длиннее и толще на длину моей руки. Нет другого такого, как ты, во всех джунглях, о мудрый, сильный и красивый Каа!

– А куда же ведет этот след? – голос Каа смягчился. – Не прошло и месяца с тех пор, как один человечек с ножом бросал в меня камнями и шипел на меня, как злющий лесной кот, за то, что я уснул на открытом месте.

– Да, и разогнал оленей на все четыре стороны, а Маугли охотился, а Плоскоголовый совсем оглох и не слышал, как ему свистели, чтоб он освободил оленью тропу, – спокойно ответил Маугли, усаживаясь среди пестрых колец.

– А теперь этот человечек приходит с ласковыми, льстивыми словами к этому же Плоскоголовому и говорит ему, что он и мудрый, и сильный, и красивый, и Плоскоголовый верит ему и свертывается кольцом, чтобы устроить удобное сиденье для того, кто бросал в него камнями… Теперь тебе хорошо? Разве Багира может так удобно свернуться?

Каа, по обыкновению, изогнулся, словно мягкий гамак, под тяжестью Маугли. Мальчик протянул в темноте руку, обнял гибкую, похожую на трос шею Каа и привлек его голову к себе на плечо, а потом рассказал ему все, что произошло в джунглях этой ночью.

– Я, может быть, и мудр, – сказал Каа, выслушав рассказ, – а что глух, так это верно. Не то я услышал бы пхиал. Неудивительно, что траво-еды так встревожились. Сколько же всего собак?

– Я еще не видел. Я пришел прямо к тебе. Ты старше Хатхи. Зато, о Каа, – тут Маугли завертелся от радости, – это будет славная охота! Не многие из нас увидят новую луну.

– И ты тоже сюда вмешался? Не забывай, что ты человек. Не забывай также, какая стая тебя выгнала. Пускай волки гоняют собак. Ты человек.

– Прошлогодние орехи стали в этом году черной землей, – ответил Маугли. – Это правда, что я человек, но нынче ночью я сказал, что я волк. Это у меня в крови. Я призвал реку и деревья, чтобы они запомнили мои слова. Я охотник Свободного Народа, Каа, и останусь им, пока не уйдут собаки…

– Свободный Народ! – проворчал Каа. – Свободные воры! А ты связал себя смертным узлом в память о волках, которые умерли! Плохая это охота.

– Это мое Слово, и я уже сказал его. Деревья знают, и знает река. Пока не уйдут собаки, мое Слово не вернется ко мне.

– Ссшш! От этого меняются все следы. Я думал взять тебя с собой на северные болота, но Слово – хотя бы даже Слово маленького, голого, безволосого человечка – есть Слово. Теперь и я, Каа, говорю…

– Подумай хорошенько, Плоскоголовый, чтоб и тебе не связать себя смертным узлом. Мне не нужно от тебя Слова, я и без того знаю…

– Пусть будет так, – сказал Каа. – Я не стану давать Слово. Но что ты думаешь делать, когда придут рыжие собаки?

– Они должны переплыть Вайнгангу. Я хочу встретить их на отмелях, а за мной была бы Стая. Ножом и зубами мы заставили бы их отступить вниз по течению реки и немножко охладили бы им глотки.

– Эти собаки не отступают, и глотки им не остудишь, – сказал Каа. – После этой охоты не будет больше ни человечка, ни волчонка, останутся одни голые кости.