Маугли

- Вижу, вижу, что герой с дырой! - девушка-волчица с нескрываемым презрением (Маугли не понимал смысла презрения) смотрела на Маугли. - Разгорячился, думаешь, что с собой возьмем, накормим и спать уложим в мою постель со мной?

А ты мне нужен разве?

Потешный парень: вместо того, чтобы врал о себе, придумывал положительное, так и наговаривает еще, словно зашел в открытую картину и убил инвалида войны, - девушка-волчица то в третьем лице говорила о Маугли, то к нему обращалась - салат снисходительности и брезгливости. - Серега передо мной выпендривался, кадрил, но кадрил своеобразно: рассказывал о своих похождениях, и всякий раз у него из разговора выходило, что он - лох.

И ты - лох, но не выпендриваешься, может быть, потому, что не умеешь выпендриваться, словно тебе махорку под язык положили.

Я с Серегой на дело пошла, нарочно его взяла, чтобы потом посмеяться над храбрецом.

Зашли мы к старушке в квартиру, к пенсионерке, богатой, потому что жадничает, деньги в копилку складывает на корм свиньям.

Я по легенде - из Собеса, на гуманитарную помощь в ведомости записываю, как в камеру смертников.

Пенсионеры всегда клюют на дармовое, на гуманитарную помощь из Бразилии, особенно мясо броненосцев и диких обезьян у Российских пенсионеров в почте.

Старушка долго искала ручку (моя ручка, якобы перестала писать, но я нарочно беру использованный стержень), и за это время я собрала богатый урожай - деньги из шкатулки, столовое серебро.

Но где же Серега, что он нашел - сейф в туалете? Выходим мы из квартиры, наматываем круги по району, чтобы полицаи нас не замели, а от улик уже избавились, как девушки избавляются от прыщей молодости.

Я спросила Серегу - что он взял, а он с гордостью показывает три книги Тургенева в мягком переплете.

Сначала я подумала, что книги прижизненные, больших денег стоят, хотя и опасные, потому что трудно сбыть, все равно, как мясо мамонта не продашь в универсаме "Седьмой континент".

Но книги - самые обыкновенные, рупь им цена, а Серега взял, потому что Тургенева обожает.

Ну не мудак ли он после этого? - девушка-волчица искала поддержки у приемной матери и у Маугли, недоверчиво смотрела на уличного пса, который принюхивался к тележке с колбасами. - Озираемся по жизни, а наша жизнь - вечный детский дом с насильниками воспитателями и короткими стрижками.

Я ненавижу короткие стрижки, и они для меня - пытка, а стригли в детском доме нарочно коротко, якобы от вшей, а сейчас, где вшу найти в царстве мыла и порядка, будто каждую вшу кастрировали, а затем ей Левша в глаз золотой гвоздик вбил.

Директор нашего детского дома продавал нас, а награждал за работу конфетами; конфеты в ярких красных фольгах, приятные на вкус, но самое главное - награда.

Медаль солдата стоит по материалу дешево, но дорогая исторически - так и конфеты - дешевые, но выделяют тружеников, а скажу труд - постыдный, но тогда мы не знали, что постыдный, и выходит, что постыдность не что иное, как выдумка, как мораль общества, где без трусов считается постыдно, а в трусах - интеллигентно.

Животные разгуливают по улицам без трусов, и животных никто не журит и не укоряет за бесстыдство и бескультурие, бля, - девушка сплюнула по-матросски, кивнула Маугли, но не как старому знакомому а потому что - внимательный слушатель. - Ради моды, а в моде тогда - короткие стрижки, под мальчика у девочек, но мальчиков не стригли, потому что в моде у мальчиков длинные волосы - нас, девочек подстригали, как кусты - весной и осенью.

Когда мама меня удочерила, - девушка-волчица прислонила голову к левой трубообразной руке оборотня, - я на радостях выколола глаз нашему директору детского дома Антону Ивановичу - не со зла большого выколола, а в назидание и на память, как печать Апостола поставила на чело.

Перед тем я остро наточила карандаш "Конструктор", при этом помню - взяла "Конструктор" самый твердый, с любовью заострила кончик и в глаз ему, в глаз за то, что обманывал нас, недоплачивал, словно мы не рабыни, а - ломовые лошади.

Антон Иванович ослепление на один глаз принял более спокойно, чем я ожидала; схватился за вытекающий глаз, прислонил ладонь к глазнице, но не кричит, на помощь не призывает, а бегает по кабинету, как заводной заяц и повторяет:

"Поделом мне! Поделом!

Каждое дело оплачивается в соответствии с Небесным прейскурантом.

Не доплачивал я ребяткам за унижения, вот теперь все отдаю со штрафом - так перед праведником в Раю зачитывают список его мелких грехов. - Антон Иванович вдруг упал передо мной на колени, схватил за руки - я испугалась, думала, что он мне внутренности сейчас порвет за обиду, а слова его покаяния - отвлечение, но не вырвал мне матку, а шептал в горячке - кровь с желтой жижей вытекала из глаза, а он шепчет, словно гусей созывает к кормушке: - Помни, помни, моя воспитанница (Антон Иванович забывал имена детей), что дети - самое главное в жизни, и кожа у детей бархатная - для касания и физкультуры.