Маугли из Космоса (СИ)

— Я сообщу вам частоту и код, — сказал пришелец. — Передать нужно будет не позднее девяти тридцати по Гринвичу. Повторять сигнал с интервалом в тридцать секунд до тех пор, пока не получите подтверждения.

— Как я узнаю, что это подтверждение? — спросил Берестов.

— Оно будет передано на той же частоте и тем же кодом, но прочитанным наоборот. Если вы знаете линкос, вы поймете.

— Допустим, я проделаю все эти манипуляции. Каким образом я смогу вам сообщить о полученном подтверждении?

— Если подтверждение придет, ровно через трое суток, после его получения, киркилийский рейдер выйдет на точку рандеву. Я буду готов его встретить.

«Рискнуть, что ли? — подумал Берестов. — Только что я скажу генералу? Скажу, что хочу попробовать установить радиоконтакт с "гостем". Позволит ли?.. Посоветоваться с Борькой Старыгиным, разве… Коль уж он у нас особый отдел… И если поддержит, пойду к генералу. Все-таки чертовски рискованно привлекать к себе внимание сверхцивилизации… А с другой стороны, мы этим занимаемся с шестидесятых. Зачем же упускать шанс, который может не повториться в ближайшие сто лет. А если этот субакселерат из Малых Пихт окажется все же сумасшедшим, а они, говорят, являют порой чудеса ловкости, то… ничего не произойдет. "Гость" беспрепятственно покинет Солнечную систему, а нам останется только щупать его локатором сверхдальнего обнаружения, до конца дней своих ломая голову над вопросом: был ли это и в самом деле корабль пришельцев или все-таки громадный железно-никелевый внесистемный астероид?..»

— Уговорили, Михаил Васильевич, — сказал астрофизик. — Давайте вашу частоту и код.

Глава 25

Болотников догнал Марьина на затененной улице. Участковый и не сразу сообразил, что за рулем притормозивших «Жигулей» сидит следователь, сменивший прокурорский мундир на цивильный пиджак. Через пять минут они были у него дома, в чистой, но неуютной холостяцкой берлоге. Хозяин квартиры усадил гостя на модный современный диван под модный современный торшер. Включил вентилятор. Сунул в руки свежий номер «Огонька». Бросился на кухню готовить чай. Обдуваемый искусственным ветерком, Марьин послушно уставился на обложку журнала. Вскоре вернулся Болотников с нагруженным подносом в руках.

— Вот варенье, смородиновое, сестра снабжает, — гостеприимной скороговоркой проговорил хозяин. — Сушки, конфеты…

— Да вы не беспокойтесь, Антон Иванович, — сказал участковый. — Не успел я еще проголодаться после Таниного гуляша.

— Правда, хороша?! — подхватил Болотников. — Не поверишь, первый раз что-то толкнуло в сердце. Раньше все как-то не до того было. Война. Потом — учеба. После учебы — служба… Мотался по городам и весям. Некогда было оглядеться вокруг. Спасибо тебе, старлей!

— Мне-то за что? — удивился милиционер.

— Да если бы не ты, я в это кафе ни в жизни бы не заглянул. Перекусил бы в служебном буфете… Ну ладно, это все лирика. Давай — к делу. Показывай незаконно изъятые вещественные доказательства, малопихтинский Шерлок Холмс.

Марьин засопел, раскрыл портфель, начал выкладывать вещдоки на диван. Каждый предмет был завернут в пожелтевший от времени экземпляр «Советского рудокопа», благо этого добра у каждого малопихтинского жителя хватало. Когда участковый снял три слоя газет, в которые была заботливо упакована диковинная статуэтка, Болотников отставил свою чашку.

— Эх ты, мать честная… — проговорил он, не в силах отвести восхищенного взгляда. — Это кто же изваял такое?

— Надо полагать, тот, кто нарисовал все это, — сказал старший лейтенант, протягивая следователю папку с рисунками.

Болотников развязал тесемки, откинул клапан папки, перевернул несколько листков.

— Здорово… — пробормотал он. — Даже жуть берет… И кто же сей живописец?

— Думаю, что сожитель Казаровой, Скоробогатов.

— Так-так-так… Кстати, где он сейчас?

— Наверное, все еще в Нижнеярске.

Следователь кивнул, ощущая странную раздвоенность, обычно не свойственную его цельной натуре. Строго говоря, все это действо с разглядыванием незаконно изъятых предметов требовалось немедленно прекратить, а затеявшего самодеятельное расследование малопихтинского милиционера — отправить к его непосредственному начальнику, писать рапорт. С другой стороны, он обязан выяснить все, что касается личности Скоробогатова, который, оказывается, еще и художник. И какой художник! С фантазией. Такому бы молодежные журналы да книжки фантастические иллюстрировать. А эта его скульптура — она же ни в какие ворота не лезет… Ни Микеланджело, ни Вучетичу не снилось.

— Что ты еще можешь доложить о Скоробогатове?

— Ну, если оставаться в русле фактов, — осторожно начал Марьин, — то картина открывается следующая… Точная дата его появления в Малых Пихтах мне неизвестна. Понимаю, что это мое упущение, но, видимо, он сразу пришел к Казаровой и некоторое время жил у нее, не показываясь в поселке. В середине декабря Казарова сама привела его ко мне, чтобы подать заявление о потере паспорта…

— Которое ты принял, даже не потрудившись выяснить, кто он такой, — проворчал Болотников.