Маулихакти, или Вернись ко мне!

— Было бы удивительно, что такой как вы никого и никогда не убивал. Я вот убила трех Белых и чуть не убила всех, когда горела, если бы не вы…

— Я не об этом! — перебил меня он. — Убийство маули и убийство Белого не одно и тоже…

— Не вижу разницы, — в свою очередь перебила я. — Убийство оно убийство и есть! Какая разница кого?

— То есть ты тоже веришь, что я мог убить своего маули? — и в голосе столько горечи и обреченности, что захотелось плакать из солидарности.

— Мне, если честно, глубоко плевать, убили вы его или нет! — твердо ответила я.

— Как? — у манеера отвисла челюсть.

— Я не знаю ваших обычаев, — напомнила я, — так что для вас, может, это и великий грех, а для меня просто преступление. И я такая же преступница, как и вы все. Если вы убили своего маули, значит, на то были причины! Мужчина, который защищает ребенка и его мать от преследования и помогает скрыться, не может быть полностью пропащим. Вы многое сделали для меня, и я вам признательна, для меня вы хороший руководитель и вообще хороший… А что вы совершили в прошлом — не моего ума дело! Если же вы не убивали маули, а все так решили, значит, и на это были свои причины, которые мне не интересны. Я знаю, что вам не плевать на своих подчиненных. Знаю, что вас уважают и ценят. А этого мне вполне достаточно…

— Откуда ты? — удивленно спросил он.

— Не думаю, что это место есть на карте, — многозначительно ответила я.

Он усмехнулся и протянул мне какой-то фрукт, по форме что-то среднее между грушей и клубникой, персикового цвета. Запах от него исходил приятный, но меня замутило, и я закрыла рот рукой.

— Тебе нужно что-то поесть, — обеспокоенно начал он.

— Нет, спасибо! — с трудом сдерживая попытки желудка выскочить, сказала я.

Он пристально всмотрелся в меня, а потом медленно произнес:

— Ты мне солгала. Ты говорила, что не знаешь, как управлять пламенем, а перед нашим отъездом сказала, что сможешь его сдержать, если портал разрушит барьер. Значит, ты умеешь управлять этой дрянью?!

Я ответила ему тем же тяжелым взглядом:

— Я не умею управлять черной магией!

— Чего ты все-таки добиваешься? Я чувствую, что ты лжешь, но не могу понять в чем именно и с какой целью!

— Можете считать, что я хочу просто выжить, просто пока у меня это не очень получается. А если честно, то я и сама не знаю, чего хочу добиться, — совсем тихо добавила я. — Единственное, что я знаю точно — я никогда не трону никого из маулихакти! — сказала и сама напугалась стальной уверенности в голосе.

— Ты это уже говорила, и тогда я тебе не поверил. А сейчас начинаю сомневаться. Ты похожа на сон, такого просто не может быть…

Я вздрогнула и испуганно посмотрела на него, потом по сторонам. Обычно в такие моменты душевного единения и тихого умиротворения и заканчиваются хорошие сны. Это было бы в духе жанра. Но сон не пропал, вокруг была ночь. Неожиданно резко и довольно грубо Дэмиан схватил за плечи и развернул к себе.

— Чего? Чего ты испугалась? Я хочу знать, что тебя так сильно напугало в моих словах?! — глаза бешенные, встревоженные и лицо скованное. Если бы я его не знала, то подумала бы, что он испугался за меня, как я за него во время разговора с Ишимой.

— Наставник, отпустите ее! — выкрикнул кто-то над моей головой.

С трудом оторвала взгляд от лица Дэмиана и увидела Лиамера. Тот стоял в свете ближайшего костра, и его глаза отливали расплавленным металлом. Проследила за его взглядом и увидела, как из-под пальцев манеера над моими локтями расползаются бурые пятна. От эмоций пальцы стали превращаться в когти и оставили на внутренней стороне руки крупные широкие царапины.

Пальцы наставник разжал сразу, как понял, что слегка переборщил. Его лицо снова укрыла живая дымка. А я от неожиданности плюхнулась назад. Человек подлетел сразу, помог подняться на ноги. Дэмиан так и остался сидеть на своем камзоле, в какой-то застывшей позе. Я провела рукой по одной из царапин и изумилась. Боли не было! Совершенно никаких негативных ощущений! Взглянула в сторону Лиамера — тот чуть подался вперед, готовый в любой момент броситься наперерез безликому. Потом всмотрелась в хаотичный рисунок на маске своего незадачливого карателя. Вспомнила, как сама не так давно чуть себя не зарезала и рассмеялась.

Во всем происходящем было так много фарса, что растерять чувство юмора невозможно. Мой смех уже не первый раз вызывает недоумение публики. Вот и сейчас окаменевшее лицо Лиамера удивленно вытянулось. Безликий поднял голову и, хоть я не видела его глаз, но была уверена, что и он не понимает, почему я ржу, как лошадь после скачки.