Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века

Хаджиб немедленно принял меры к доставке королю денег, которые он требовал, и Севилья, которой угрожало вторжение, оказалась избавленной от страхов благодаря ловкости и умениям своего хаджиба. Заметим, что около 1466 года Боадбиль аль-Сагаль играл в шахматы с Петро Фахардо, правителем Лорки. Ставками были, соответственно, Альмерия и Лорка. Боадбиль выиграл, но противник не отдал ему приз.

Глава 11 Падение Ибн-Аммара

Ибн-Аммару было мало того, что он спас Севилью. Он решил расширить ее границы. Особенно его привлекала Мурсия. Одно время она являлась частью владений Зухайра, а впоследствии была присоединена к Валенсии, но в период, который мы рассматриваем, Мурсия оставалась независимой. В ней правил Абу Абд-ер-Рахман ибн Тахир, араб из племени каис. Он был невероятно богат – ему принадлежало полстраны – и обладал просвещенным интеллектом, но армия у него была небольшой и не могла оказать упорное сопротивление. Ибн-Аммар убедился в этом, когда в 1078 году ехал через Мурсию с визитом – с неизвестной целью – к графу Барселоны Рамону Беренгеру II, прозванному Голова из пакли за буйную шевелюру. Тогда Ибн-Аммар воспользовался возможностью и подружился с некоторым аристократами Мурсии, которые были недовольны Ибн-Тахиром или были готовы его предать по каким-то своим соображениям. Прибыв ко двору Рамона, визирь предложил графу десять тысяч дукатов за помощь в завоевании Мурсии. Граф согласился и в качестве гарантии выполнения договоренности доверил хаджибу своего племянника. Со своей стороны, Ибн-Аммар обещал, что, если деньги не поступят к обусловленной дате, сын Мутамида Рашид, который командовал армией Севильи, послужит заложником. Мутамид об этой части соглашения не знал. Ибн-Аммар, уверенный, что деньги поступят вовремя, посчитал это условие несущественным.

Севильские войска начали действовать совместно с войсками Рамона и напали на Мурсию. Но поскольку Мутамид, как обычно беспечный, пропустил установленную дату, граф заподозрил, что Ибн-Аммар обманул его и, соответственно, задержал визиря и Рашида. Севильские солдаты сделали попытку освободить их, но не преуспели.

Мутамид в это время направлялся в Мурсию вместе с племянником графа. Но он двигался медленно и лишь достиг берегов Гвадианы-Менор, через которую не мог переправиться из-за высокого уровня воды, когда на другом берегу появились первые беженцы из его армии. Среди них были два всадника, получившие особые инструкции Ибн-Аммара. Они направили своих коней в воду, переплыли реку и сообщили Мутамиду о прискорбном развитии событий. Они добавили, что Ибн-Аммар рассчитывает на скорое освобождение и просит Мутамида оставаться на месте. Принц не внял этому совету. Расстроенный новостями и встревоженный судьбой сына, он отступил в Хаэн, предварительно заковав в цепи племянника графа Рамона.

Через десять дней освободившийся Ибн-Аммар прибыл к Хаэну, но, опасаясь гнева Мутамида, послал ему следующее письмо:

«Должен ли я поверить собственным предчувствиям или последовать совету друзей? Должен ли я исполнить свой план или остаться здесь со своим эскортом? Когда я подчиняюсь тому, что подсказывает мне сердце, я иду вперед, уверенный, что меня приветствуют распростертые объятия моих друзей, однако холодный глас рассудка заставляет меня остановиться. Дружба ведет меня вперед, но сознание вины сдерживает. Странными бывают прихоти судьбы. Кто мог предположить, что настанет день, когда я буду счастливее вдали от тебя, чем рядом с тобой? Я боюсь тебя, потому что у тебя есть право лишить меня жизни, я верю тебе, потому что люблю всем сердцем. Сжалься надо мной – ты же знаешь, моя привязанность неизменна, и мое единственное достоинство – искренняя любовь к тебе. Я никогда не давал повода тем, кто завидует мне, меня нельзя обвинить в небрежности или поспешности. Но ты заставил меня испытать ужасное горе, ты затупил мой меч – нет, ты сломал его. По правде говоря, если бы я не помнил бесчисленные щедроты, которые ты излил на меня, как дождь на ветки деревьев, я бы не мучился так сильно, и я бы не стал говорить, что виноват. На коленях я молю тебя о милосердии, прошу твоего прощения, но, даже если на меня подует холодный ветер твоего недовольства, я все равно воскликну: «О, Зефир, освеживший мое сердце!»

Мутамид, который не мог не знать, что сам во всем виноват, ответил так:

«Приди и снова займи место рядом с мной! Приди без страха, тебя ждут почести, а не упреки. Знай, я слишком сильно тебя люблю, чтобы огорчать. Ничто не может быть приятнее для меня, чем видеть тебя счастливым. Приди, и увидишь меня как всегда готовым простить обидчика и проявить милосердие к друзьям. Я буду добр с тобой, как раньше, и прощу твою вину, если ты виноват. Небеса не дали мне сурового сердца, и я не хочу забывать старой священной дружбы».