Maxximum Exxtremum

Представляю-чувствую, как меня — меня, такого наполненного до краёв и переполненного через край эмоциями и мыслями гения! — опускают-оставляют в мокрой-мёрзлой глиняной земле, в квадратной высокой яме, закрывают доской и закидывают мелкими смёрзшимися сгустками почвы… Э-э, кричу я, вскочив, хватаясь за бешено колотящееся остановившееся сердце и за горло с прекратившимся учащённым дыханием, погодите!!! Трясу головой, бью в неё руками, бьюсь об шкаф. Поднявшись, скрючившись и трясясь, делаю шаг к столу, запускаю спасительный комп.

Пытаюсь запустить ролик, но не знаю, как его открыть. Звонок в дверь — чуть не разрыв сердца — что это, кто?! — вдруг Саша вернулся!.. родаки должны!.. стидноу, Олёша, в твои-то годы… И тут — музыка — что называется грянула — где-то очень близко. И какая! Бегу, как на протезах, к окну в другой комнате… Да, для большинства людей это единственное соприкосновение с классической музыкой, к тому же живой, непосредственно данной! И какой!..

Внизу я вижу кружок из людских голов и в центре его гроб с дедушкой — строгий костюм, седые волосы, абсолютно серые руки и лицо, кажется, небритое… и он короткий — без ног — полгроба несуразно свободно!

У меня сводит все мышцы… я шатаюсь… я чувствую этот морозец, эти снежинки — как они не тают на теле… Музыка смолкает, что-то говорят, потом закрывают гроб, заколачивают, грузят и увозят, расходятся… Я влачусь к компутеру, опять пытаюсь… И тут уже насущно понимаю МЕГААБСУРД ситуации: я конечно могу всегда делать всякие вещи, в том числе и некрасивые — главное, чтобы никто не видел, не знал… а потом жить почти как ни в чём не бывало… наверно потому что всё-равно не верю во взаимосвязь… Нет, теперь уже не могу. И файл всё равно не знаю как активизировать. Неужели могу?! И на колени и — что?! Этого уже нельзя — что-то человеческое должно быть — ? — что?! Оно как стекло прозрачно-хрупко, но оно есть.

Конечно, не стоит об этом кому-то говорить — не принято об этом говорить, неприятно об этом говорить, да и мало кто поймёт… Но это ведь самое важное! Я попытался это сделать, думайте об этом, братья и сёстры. Теперь — надеть маски!

Факен фэгетс! Факен лесбианз энд вери факен ортодоксез! Лучше б я имейджен вирчуал-попку Инночки (ну не риэл-Зельцера же представлять!) да и после заснул сразу!.. Уже рассвет… бред…

Долгов будил меня, стаскивая с меня одеяло, стаскивая меня самого… Я, непонятного происхождения и природы существо, на глазах у немногочисленных странных посетителей и Олега (соседа-аптекаря), весь муторный, опухший и всклоченный, с болью в ноге (и паническим страхом за неё), прополз к бутылке пива и принесённой добрым Алёшей пластиковой коробке с макаронами с сардельками…

Иногда мне кажется, дорогие (да чуть не каждый день при просыпании, возвращении в эту реальность и её жизнь), что вообще-то всё само по себе не просто так, а алкоголь — просто средство оправдать своё ощущение странности бытия…

8.

Я всё думал, как завлечь Инну в своё убогое жилище. Сами понимаете, золотые, когда нормальная хата — то-сё, банкет, туды-сюды, и мы уже на «ты» А тут что? — занять беседу на пять минут нечем — ну придёт она, удивится, в какой дыре живёт её младой ВРП, сядет на табурет (я на кровать) — и что?! — что я скажу ей в отсутствие всех этих внешних раздражителей — модерн конвинианз — щедрот бытия — посторонних тем — окольных путей? — Инна, я люблю тебя, иди-ка ко мне в скрипучую кроватку! И не просто так — надо бы, чтоб ты ежедневно (уж ладно еженощно) была тут — и разнообразие отношений и обстановки будет только в позах! Оригинально, конечно, но не сработает.

Но я кое-что придумал. Я решил привезти хотя бы несколько новомодных книжек, что-нибудь по искусству, (она ведь увлекается рисованием — альбомчики и теоретические Кандинского и Малевича?), что-нибудь из моих публикаций, что-нибудь авангардное повесить на драную стену и, конечно, по парочке изящных стаканов и нормальных тарелок — ещё одна сумка из дома, всего и делов-то. Это, естественно, ничего особо не даст, но один вечер, довольно приятный — купить вина, салфеток, фруктов, пожарить баклажаны… — она со мной проведёт — а там — кто знает? — где один, там и два…

Но вот планы мои опрокинуты, и все эти вещички бессмысленно валяются посреди смрада, беспорядка и грязи… Обычное пробуждение в полдень от холода и голода. Я знал, что ничего нет, вычерпал кружкой прогорклые подонки воды из ведра, выпил, распотрошил бычков, скрутил самокрутку, поджёг полусдохшей «чикалкой» газ, поджёг полоску бумаги, чтобы не прикуривать от конфорки, постелил на пол газету со своим портретом, насрал на них, завернул всё-это, поместив в целофановый мешок и завязав — от мусора воняет, всё равно надо выносить (вроде и ничего особо не потребляешь, а отходов — завались!). Оделся, полил затылок мерзким «деколоном», повозил тряпкой по носам гриндеров, взял пакет с мусором и отправился в путь-дорожку. Хорошо, когда есть дела. И деньги!