Мазарини

Жан-Ноэль Бирабен, крупный исследователь чумы (настоящей чумы — бубонной и легочной, поскольку чумой называли любую заразную болезнь), считает, что самые серьезные эпидемии случались до 1644 года, а пика эпидемии достигли в 1606 и 1630 годах: он пишет, что два этих года унесли по крайней мере 1,5 миллиона жизней. В эпоху Мазарини около тридцати городов (мы больше знаем о городах, где осталось много документов) переживали эпидемии; почти все они расположены на юге, в Лангедоке и Аквитании (Монпелье, Нарбонн, Тулуза). Больше всего эпидемий было в 1652 (опять этот проклятый год!) и 1653 годах. Все города за исключением Бордо находятся вне пределов влияния Фронды и Мазарини. Бирабен считает, что с 1644 по 1657 год чума свела в могилу более 200 000 человек. Эта цифра завышена: скорее всего, речь идет о нескольких болезнях, которые называли «чумой», в том числе, об ужасной эпидемии дизентерии, разразившейся в Бретани и Анжере в 1639 году и описанной Франсуа Лебреном и Аленом Круа.

Во времена Мазарини эпидемий чумы не было, если не считать небольших вспышек на юге. Скачки цен на зерновые и на похоронные услуги не могут не быть связаны. Двадцать лет назад увидела свет необычная замечательная работа Фернана Броделя «Цены в Европе с 1450 по 1750 год». Изучение диаграмм Броделя показывает, что повсюду, от Польши до Англии и в том числе и во Франции (за исключением юга страны), высшие точки роста цен отмечены в 1650 году. Не рассматривая все факторы, объясняющие ситуацию (метеорологические условия!), отметим, что нищета, дороговизна и голод из-за неурожаев в Париже, в Иль-де-Франс и других местах не могут рассматриваться отдельно друг от друга. Все вышеперечисленные факторы действовали повсюду в Европе за исключением средиземноморской зоны (во Франции это Лангедок и Прованс).

Ограничившись французским королевством Жак Дюпакье и его команда пытались воссоздать историю населения страны. В многочисленных таблицах, диаграммах и картах Дюпакье годы Фронды всегда отмечены пустыми клеточками на кривой крещений и пиками на кривых захоронений. Он приводит необыкновенную диаграмму, составленную Морисо для области Атис: 130 смертных случаев за летний триместр 1652 года, а в остальные триместры — около двадцати. Приводятся также карты, отмечающие, в рамках департамента, «пиковые» годы захоронений и «провальные» годы крещений. Мы интерпретируем события, ссылаясь очень осторожно на «крупные вехи истории и географии действия Фронды», что невозможно оспаривать и невозможно считать достаточным.

Если верить региональным анализам, произведенным на основе серьезных документов, можно констатировать, что исключительно высокая смертность, зарегистрированная в пятидесятые годы, не отмечена в Бретани (по данным Алена Круа), слабо проявилась в Анжу, Лангедоке и Нижнем Провансе, обследованных соответственно Франсуа Лебреном, Эмманюэлем Леруа Ладюри и Рене Баэрелем. Фронда, как и годы правления Мазарини, в целом не может рассматриваться только в трагическом ключе и в черных тонах. Иначе разве могло бы королевство выжить и победить?

Несколько сотен, возможно, несколько тысяч приходов пережили в период с 1648 по 1652 год (в январе 1653 года 193 прихода Парижского диоцеза еще получали регулярную помощь) огромные несчастья с количеством смертей, ужасающих чувствительные души людей XIX века. Между тем во французском королевстве было около тридцати тысяч приходов, и нам доподлинно известно, что более двадцати тысяч жили как обычно, о чем свидетельствуют документы эпохи. Кроме того, если не считать некоторые районы Иль-де-Франс, Шампани и Пикардии, которым на восстановление понадобились годы, можно констатировать, что, начиная с 1653 года, урожайность начала расти: даже на парижских рынках цена на пшеницу, (и, следовательно, на хлеб) весной 1653 года держалась на среднем уровне и осталась таковой до 1659 года. Почти всюду крестьяне приступили к каждодневной традиционной работе, выбиваясь из сил, чтобы погода, например осенние дожди, не испортила дела (временами дожди шли не переставая /1654—1655 годы/). Если не считать двух-трех эпидемий, смертность не росла, не снижалась и рождаемость (во всяком случае, до великого кризиса 1661—1662 годов, которым ознаменовалось «взятие власти» Людовиком XIV).