Мазарини

Верный летописи Рене Пиллорже писал, что волнения не затронули ни деревню (крестьян беспокоили только солдатские грабежи), ни Верхний Прованс; что они были спровоцированы парижскими событиями; что в самом начале это было противостояние парламентариев с губернатором, а затем и со сторонниками Мазарини; что муниципальные ссоры и озлобленность из-за налогов сыграли свою роль и что за пять-шесть лет погибло не больше ста человек, губернатор вынес всего два смертных приговора. Мазарини регулярно сносился с верными сторонниками в Провансе и послал усмирять ее своего племянника герцога де Меркёра, мужа Лауры Манчини, прежде чем решил опереться на самого могущественного парламентария Оппеда, кстати, своего бывшего противника.

Около пяти лет города и провинции вели себя вполне благоразумно; несколько антиналоговых выступлений, из которых только одно — в Обане, в 1656 году — было серьезным, к смерти приговорили заочно 13 человек. Общая сумма налогообложения провинции обсуждалась на ассамблее общин в Маноске (1653 год), а потом в Бриньоле (1654 год). Больше всего разногласий возникало из-за этапов кампании и зимних квартир для полков, сражавшихся в Италии (Пьемонте и Ломбардии) и Каталонии. Марсель и Арль (не составлявшие часть Провансальского края) ссылались на древние привилегии, чтобы ничего не платить. Не прекращались сложные конфликты из-за лодок, галер и каперов (как французских, так и майоркских). Мазарини, находившийся в вечном поиске денег, внимательно следил за средиземноморскими делами, раздавая верным соратникам детальные инструкции.

Плохой урожай 1656 года, ссоры из-за выборов в Драгиньяне и Тулоне, страх перед заражением генуэзской чумой и, главное, прибытие армии из Италии, которая должна была отдыхать в Провансе в течение зимы 1656/57 годов, — все это заботило Мазарини, вмешивавшегося в дела города через Меркёра и Оппеда.

Настоящий кризис разразился в 1658 году — то был трудный год для всех провинций, но Прованс бурлил еще дольше. Репрессии обрушились на Марсель, сверхпривилегированный город, непослушный и вечно недовольный. На следующий день после подписания Пиринейского мира (ноябрь 1659 года) король взялся сам вершить правосудие, демонстрируя презрительную властность, уже тогда свойственную ему (он уже доказывал это в случае с арестом кардинала де Реца).

В начале 1660 года Марсель был занят двадцатью отборными ротами французской гвардии, швейцарской гвардии и мушкетеров министра.

Судебная палата немедленно занялась делом:, ни одному мятежнику не удалось ускользнуть. Консулы были изгнаны, городской совет распущен; губернатор и два эшевена, назначенные королем, избрали советников, главным образом торговцев, заинтересованных в гражданском мире, непременном условии коммерческого процветания. Наконец, король приказал разрушить Королевские Врата, гордость и символ свободы Марселя, и шесть туазов стен, после чего торжественно вошел в город через брешь (Людовик опишет это в своих «Мемуарах»). Было принято решение, чтобы для надзора над слишком гордым городом шевалье де Клервиль (предшественник Вобана) начал строить крепость Сен-Никола и составил план форта Сен-Жан (строительством будет активно заниматься Мазарини, как следует из его писем).

Описанная нами демонстрация власти убедительно доказывает, что политическая энергия начала проявляться не 10 марта 1661 года, а гораздо раньше, благодаря всеобщему длительному миру, детищу кардинала, которому, конечно, помогали талантливые дипломаты. Именно кардинал, которого не колеблясь поддерживали королева и король, медленно и надежно восстанавливал правительство и администрацию королевства, которые надолго сохранятся в неизменном виде.

Реорганизация власти

Вернувшуюся между октябрем и февралем в Париж «Триаду» (Ги Патен называл их «Троицей») торжественно встречали те же люди, которые вынудили ее уехать (самый яркий пример — советник Видо, называвший Мазарини «самой большой сволочью столетия», первым выступил перед ним с речью). Им предстояло восстанавливать правительство и высшую администрацию, уничтоженные Фрондой, тем более что король достиг совершеннолетия.

Совет короля, растворившийся в слишком многочисленном Регентском совете, в марте обрел прежние сущность и структуру. В нем по праву председательствовал король (даже формально, когда отсутствовал, а канцлер заменял его). Юридически единый, совет обычно действовал на трех уровнях: узкий совет (несколько министров), «Королевский частный и финансовый совет» с государственными советниками и докладчиками в Государственном совете, а также с более молодыми референтами (плюс адвокаты, секретари, судебные исполнители и другие вспомогательные служащие) и Совет депеш, новый орган (в котором работали четыре государственных секретаря, отвечая за четвертую часть королевства).