Мажор

Собченко: Нет, ты сообрази, Жучок, почему на всех коммунаров можно сказать «вор», устраивать повальные обыски, а на Григорьева нельзя? Мы знаем, кто такие коммунары: комсомольцы и рабфаковцы. А кто такой Григорьев? А мы и не знаем. Говорят, генеральский сын. Так если комсомольца так легко обыскивать можно, так я скажу: сына царского генерала — скорее. А возле Григорьева Белоконь. Откуда он? А черт его знает. Механик. А он долота от зубила не отличает, автомат угробил. Тут уже и товарищу Дмитриевскому ответ давать нужно: почему Белоконь, почему? А Белоконь денщик отца Григорьева. Какой запах, товарищи коммунары? Все.

Григорьев: Откуда это? Кто вам сказал?

Блюм: Это я сказал.

Григорьев: Вы?

Блюм: Я.

Григорьев: Вы знаете моего отца?

Блюм: А как же? Встречались.

Григорьев: Где?

Блюм: Случайно встретились: на погроме, в Житомире…

Дмитриевский: Такие вещи надо доказывать.

Блюм: Это я в Житомире не умел доказывать, а теперь я уже умею, к вашему сведению.

Романченко: Вот огонь, так огонь…

Жученко: Товарищи, не переговаривайтесь. Берите слово.

Зырянский: Слово мое?

Жученко: Твое.

Зырянский: Прямо говорю: Григорьеву дорога в двери. У нас ему делать нечего. Только за женщинами. Ко всем пристает: и уборщицы, и конторщицы, и судомойки, и учительницы, коммунарок только боится.

Ночевная: Чего там? Сегодня и меня приглашал чай пить с конфетами.

Гедзь: Молодец!

Забегай: Ого!

Шведов: Воспитательную работу ведете, товарищ Григорьев?

Синенький: А нам можно?

Жученко: Чего тебе?

Синенький: Нам можно приходить на «чай с конфетами»?

Общий смех.

Жученко: Синенький, уходи отсюда…

Крейцер: Кажется, подлодка затонула…

Романченко: А что он такое сказал?

Воргунов: Просим амнистии.

Жученко: Смотри ты мне!

Григорьев: Я не могу больше здесь находиться. Здесь не только оскорбляют, но и клевещут.

Жученко: Ночевная сказала неправду?

Григорьев: Да.

Общий смех.

Григорьев: Я ухожу, всякому безобразию бывает предел.

Крейцер: Нет, вы останетесь.

Григорьев: Меня здесь оскорбляют.

Крейцер: Ничего, это бывает.

Романченко: Дай же мне слово.

Жученко: И чего ты, Федька, пристаешь?

Романченко: Дай мне слово, тогда увидишь.

Синенький: Зажим самокритики.

Жученко: Ну, говори…

Синенький: Вот: атака подводных лодок.

Жученко: Честное слово, я эти подводные лодки вытащу на берег.

Воргунов: Ныряй скорей…

Романченко: Значит, приходим мы с Ванькой в цех. А еще и сигнала вставать не было.

Забегай: «Кейстон» смазывать?

Романченко: Угу.

Смех.

Романченко: Мы имеем право смазывать наш «шепинг»?

Забегай: А масло краденое.

Романченко: Товарищ председатель, мне мешают говорить, и потом этого… оскорбляют…

Смех.

Жученко: Да говори уже…

Романченко: Ну, вот… Только мы наладились, смотрим — тихонько так Белоконь заходит. Мы скорее за Колькин «самсон-верке» и сидим. Он это подошел к ящику, к твоему, Санчо. Оглянулся так… и давай… раз, раз… открыл и в карман. А потом к Василенку… Тоже. А ключей у него целая связка… Вот и все.

Белоконь: Врет, босяк.

Общий шум.

Собченко: Похоже на правду.

Зырянский: Это да!

Клюкин: Вот где обыск нужно!

Одарюк: Гады какие…

Крейцер: Молодец, Федька. Это, действительно, атака.

Воргунов: Тут целая эскадра может взлететь на воздух.

Синенький: Ого!

Жученко: Говорите по порядку, чего вы все кричите! Клюкину слово.

Клюкин: Мы давно об этом думали, да спасибо подлодкам, в самом деле черта поймали. Теперь все ясно: Белоконь крал и продавал инструменты, а чтобы с себя подозрение снять, подбрасывал кое-кому, вот, например, Вехову ключи.

Голос: Ага, вот, смотри ты…

Жученко: Я предлагаю: немедленно произвести в комнате Белоконя обыск.

Шведов: А мы имеем право?

Жученко: А мы с разрешения Белоконя. Вы же разрешите?

Белоконь: Я определенно не возражаю, но только и вы права такого не имеете. Это, если каждый будет обыскивать… И я протестую против всех оскорблений…

Гедзь: Тогда можно и без разрешения.

Зырянский: Какие еще там разрешения?

Крейцер: Я имею право разрешить обыск. Сейчас же отправьте тройку. Белоконь здесь живет?

Жученко: Здесь. Я предлагаю тройку: товарищ Воргунов, Забегай и Одарюк.

Воргунов: Бросьте, чего выдумали.

Романченко: Дредноут на такое мелкое дело не подходит. Давай я!

Шведов(Воргунову): Вы будете от руководящего состава.

Воргунов: Да ну вас, есть же более молодые…

Жученко: Ну, тогда товарищ Черный. Согласны?

Голоса: Есть. Идет. Добре.

Жученко: Отправляйтесь. Командиром Забегай.

Забегай: Белоконя брать?

Белоконь: Я никуда не пойду. Я решительно протестую.