Мажор

Хотел было наотрез отказать, а потом подумал: а толку? Это не отцовские схемы, где каждая комбинация рун — откровение, такой узор почти любой хоть немного разбирающийся в предмете составить может, если покопается в соответствующей литературе. Я сам честно слизал несколько связок из отцовского же учебника. Немного творчески доработал, правда, но в пределах доступных большинству знаний.

— Дай хоть проверить!

Машка, затаив дыханье, наблюдала, как я провожу рукой по жестким от переплетения проволоки участкам одежды. Активированные руны подмигнули мягким светом, показывая, что рукодельница не отошла от схемы ни на миллиметр — а большей точности не требовалось.

— Надо же! Сработано как надо! — умоляющий взор снова уперся мне в лицо. — Валяй, вышивай, я разрешаю. — В честь успешного исполнения заказа решил даже поделиться небольшим секретом. — Только имей в виду: обязательно металлической проволокой — нитками ерунда получится, требуется именно проводящий материал. В идеале — золото, но серебром дешевле, а если черненым, то еще и практичнее. Медь тоже сойдет, но она, как и золото, слишком заметна будет, теряется весь смысл.

— Спасибо.

— Тебе спасибо. Прощай.

— Ты куда-то уезжаешь? — растерянно спросила Маша, — Ах, да, ты же поступаешь в этом году…

— Примерно. Еще раз спасибо. Прощай!

Грустно! Прожил здесь всю жизнь, а хоть как-то попрощаться могу только с едва знакомой девчонкой.

Из пяти оставленных закладок в живых осталось три — две кто-то нашел и разорил. В одну из уцелевших попала влага — барахло сгнило, как и деньги. Покрытые черной плесенью купюры даже доставать из пакета не стал — не смог представить себе продавца, согласного взять у меня расползающиеся банкноты, так что небрежно замотал тючок и сунул обратно, чтобы мусор не мозолил глаза случайным прохожим.

В общем итоге у меня набралось почти триста рублей — смешная сумма для бездомного беглеца. Ладно еще одежду покупать не надо — часть вещей из тайников до сих пор подходила, хоть и в обтяжку, да и про свой заказ Машке удачно вспомнил. С документами был полный швах — все сгорело вместе с домом.

И вот теперь я сидел и лихо тратил почти червонец — цены в привокзальной кафешке были безбожно завышены, но без ударной дозы кофе существовал немалый риск опять очнуться на пути домой.

Вообще, план срочно требовалось менять — еще трое суток в таком режиме я не выдержу и точно вернусь в «ласковые» объятия опекуна. Поэтому и свернул в этот городок. Городком он являлся только по названию — четыре кривые улочки вряд ли могли претендовать на столь высокое звание, но при этом мощный железнодорожный узел не давал аборигенам скатиться к жизни обычной деревеньки. Еще недавно сюда же проложили шикарную автотрассу, что гарантировало в недалеком будущем строительно-коммерческий бум, но пока всего лишь одна-единственная забегаловка обслуживала немногочисленных посетителей.

Думы лезли сплошь пессимистическими: полагаться на себя я больше не мог, а на то, чтобы уехать на поезде вместе с байком категорически не хватало денег — аренда багажного места зверски кусалась. Еще несколько дней назад, я бы даже не моргнул глазом, доставая из кармана запрошенную сумму, но сегодня…

А продать или хуже того — бросить байк не поднималась рука. Я не был таким уж ярым поклонником философии свободы и ветра в лицо, но — черт возьми! — от матери у меня остался только медальон, а от отца — только этот его подарок! Да, когда я стану совершеннолетним и доберусь до наследства, я смогу себе позволить что-то не хуже, но ключевое слово здесь «хуже»! Никакая дорогущая игрушка в будущем не сравнится с этой! И в то же время я отлично понимал: байк меня демаскирует — далеко не каждый мой ровесник может себе позволить «Звезду», я уже молчу про улучшенный дизайн и молчу-молчу про реальную начинку. Но если на трассе я не особо бросался в глаза — поди еще разберись под амуницией, кто водитель, да и с наступлением теплого сезона на дороги выбрались сотни любителей острых ощущений, зато юноша, сдающий такую технику в багаж, точно запомнится случайным свидетелям. А мой предполагаемый опекун уже показал себя серьезным человеком, способным задействовать немалые силы.

Куда ни кинь — всюду клин!

Душную тишину зала разорвала матерная тирада. К мату в нашем доме относились строго отрицательно — отец всегда показательно морщился на ненормативную лексику, и обычно хватало его строгого взгляда, чтобы матершинник начал литературно изъясняться. Но при этом меня в самом возрасте воспитывала семерка бывших военных. Даже Кошка нет-нет, да позволяла себе крепкое словцо, когда я ее особенно допекал, а уж остальные в этих случаях в выражениях редко стеснялись, так что соленые обороты чем-то шокирующим для меня не являлись. Сказать, чтобы я сам их повсеместно употреблял… вряд ли. Разве что на эмоциях, когда разом кончались нормальные слова. Я это к чему: шумно ворвавшаяся в забегаловку парочка танкистов не добавляла мат к речи, она им разговаривала! Хотя нет, я не прав, это был не диалог, а монолог, практически крик души: