Мажор

Вторая новость состоит в том, что даже на заводе блоки собираются вручную и очень высококвалифицированными специалистами. Предположить, что мальчишка, починивший когда-то с помощью подручных средств байк на дороге (им же и испорченный, кстати, но это к делу не относится), сможет разобраться в этой схеме?.. Это… даже не знаю, с чем сравнить! Примерно как шахматисту предложить выйти на ринг против тяжеловеса — тоже же поединок спортсменов!

Но есть еще и третье обстоятельство, не имеющее никакого отношения к первым двум: бог этого сержанта, может и не любит, но точно за ним присматривает! И за мной, видимо, заодно. Потому что свести нас в этой дыре могли только высшие силы — свободных профессионалов, способных выполнить просьбу Маньяка, по всей империи на пальцах рук пересчитать можно, а я, хоть и не причислял себя к их когорте, конкретно эту задачу решить мог. Чтобы скоррелировать работу подобного блока на летающем доспехе с работой двигателя мы с отцом столько вариантов перепробовали, столько раз переделывали! Воспроизвести после тех адских трудов стандартный армейский блок для наземной машины? Да я даже пару оптимизаций могу внести!

— Это дело не на один день.

— За трое суток уложишься? С оплатой не обижу, если мало будет, мы всем экипажем скинемся и добавим! — Сержант уже в мечтах потирал руки, а я окончательно утвердился в мысли, что в рунах мой собеседник ничего не понимает. — Только… ты только не пугайся! Мы со следующим эшелоном уехать должны. Самое страшное мои к вечеру доделают, погрузка — сам за рычаги сяду! У нас только три дня пути до Феодосии, а там уже последняя проверка!

— Трое суток?.. В поезде?

Не знаю, смеяться или плакать: собрать за три дня схему восьмого уровня сложности и шестого класса точности в качающемся поезде — это, несомненно, то самое, о чем я всю жизнь мечтал! И в то же время — идеальный для меня вариант, во-первых, все равно ночами спать не могу, а во-вторых, не прилагая никаких усилий, перемещусь на несколько тысяч километров от опасного опекуна. И я буду не я, если сейчас не выторгую у Маньяка максимум, что он способен заплатить, тысячи на две-три точно заставлю раскошелиться! Заодно пусть подумает, как незаметно захватить байк.

Уже повесив мысленно на собеседника свои текущие проблемы, азартно приступил к торгу. А что? Жить-то как-то надо!

— Море… Море, ёпта, пип, пип, море…

Несколько дней плотного общения с Маньяком и членами его экипажа не прошли даром — мой словарный запас нецензурной лексики значительно обогатился, ведь нормально они понимали только разговоры на их языке. И ладно бы только матерились, так ведь еще тупили по-страшному и всё под руку норовили влезть! Просишь, как людей: дайте пять минут тишины, ответственный участок, вам же воевать с этим блоком! Но нет! «А почему, пип, эта пип кривулина не такая, пип, кривая как вон та?!» И это в момент, когда нужно выдать точно 0,3 единицы! Убил бы!

Но сделать плохо не давало уважение к себе и знание, что без моей работы их вынесут в первом же бою. Так что очень быстро выяснил, что приказ, подкрепленный солидной порцией ругани, а иногда и чувствительным тычком, криворукие помощнички выполнить в состоянии. Все это время не раз невольно вспоминал Ивана Вершинина и остальных своих надзирателей — по их редким рассказам и байкам служба в армии воображалась немножко по-другому, ответственнее что ли.

Потом выяснилось, что уровень раздолбайства оказался еще хуже, чем я мог себе вообразить: зная денежную цену блока, зная его практическую ценность, нетрудно догадаться, что расхреначить его так, как смогла эта троица, легко не получится. Простое падение танка (ну, ладно, не простое, а эпическое по долбо. бству, но тем не менее) не могло привести к полной поломке. Так вот: внушительные заводские крепления были ослаблены до крайнего положения, чтобы в нише за блоком поместилась плоская фляжка со спиртом!

Честно скажу: если бы не жуткий недосып и не тесное пространство внутри танка, легким сострясом мехвод бы не отделался. Мне уже было пофиг, что эта работа дала мне возможность относительно безболезненно переместиться на полкарты империи, пофиг, что обзавелся какими-никакими деньгами — злость на подобное небрежение требовала выхода.

Смутно помню, как нас разнимали, как после распития злополучной фляжки под сухпай третий член экипажа на безымянном полустанке исчезал за догоном, как оговоренные две тысячи рублей перекочевали в мой карман, как строгий диктор на радио объявил, что наступило первое июля. Дальше — черный провал.

И вот теперь:

— Море…

После констатации очевидного я разразился таким потоком площадной брани, какой не позволял себе даже последние три дня. И, переведя дыхание, еще одним. И еще одним. Эмоции утихать не желали.

Потому что бликующая серо-зеленая поверхность простиралась до самого горизонта.

По всем направлениям.

На все четыре стороны света.