Меандр: Мемуарная проза

Стало быть, однажды он сообщил мне, что пытается устроиться на работу в цирк. "Я предложил такой номер. В центре арены — огромный раскрытый лотос. В луче прожектора из-под купола на канате опускаюсь я, причем держусь за канат исключительно зубами. Делаю несколько упражнений, раскалываю ребром ладони поленья и кирпичи и все такое прочее Потом сажусь в лотос в позу лотоса. Снова беру конец каната в зубы. Лепестки закрываются. Цветок со мной внутри начинает подниматься в воздух, одновременно раскручиваясь под музыку. Музыка становится все быстрее и быстрее, а потом все медленнее и медленнее, пока цветок снова не опускается в центр арены. Лепестки раскрываются. А меня там нет". Номер, по словам Саши, поразил видавшее виды московское цирковое начальство, но Сашу в цирк не взяли. На обязательном медосмотре дантист сказал, что с такими зубами булку нельзя есть, а не то что на канате висеть. И, хотя Саша висел, не взяли.

Ему всегда была нужна служба, хотя писал он много и печатали его везде. Целое издательство, "Гидрометеоиздат", выполняло план за счет его книжек про атлантиды — единственная их продукция, которая приносила верный доход. Но смелость, с которой Саша брался за любую литературную работу, и ловкость, с какой он ее исполнял, сводились на нет житейской робостью. Вечно платили ему по низшим ставкам, а то и вовсе не платили. Он уже давно был известным ученым и писателем, когда наконец сумел наскрести денег на плохонькую кооперативную квартиру в новостройке. Я пришел поглядеть на его первое в жизни собственное жилье. Саша принес из ларька бидончик пива. Утварь составляли книжные полки и какие-то ящики. На книжных полках стояли издания Сашиных сочинений на двадцати пяти языках. На ящике валялось письмо от Тура Хейердала. Скоро простодушный Саша стал жертвой незамысловатой рокировки, и квартиру у него оттяпали.

Однажды летом журнал "Костер" послал в командировку в Псков и Пушкинские Горы художника Ковенчука, Юру Михайлова и меня. Кондратов поехал с нами за компанию. У Саши как научного обозревателя "Недели" было постоянное удостоверение сотрудника "Известий", и эта красная книжечка обеспечивала нам всем четверым вечно дефицитные номера в гостиницах. При этом именно на Сашу администраторы и коридорные косились подозрительно. В гостиницу или в ресторан его пропускали явно нехотя, только потому что "с нами". Мы трое в их глазах выглядели более или менее солидно, а у него, в неизменных тренировочных штанах, заношенной желтой футболке с надписью KARHU и в солдатской пилотке, подобранной с псковской мостовой, был вид беспризорника средних лет.