Меч демона

– Это ведь еще ни о чем не говорит, верно? Она ведь не могла знать, от кого из сассенахов понесла. Бабка Нен приютила ее Мег родила тебя и умерла. Это разбило сердце старому Рею, если оно не было еще разбито. Он умер через два дня после твоего рождения. Он ни разу тебя не видел.

Его дочь, умирая, назвала младенца Тоби – так говорила бабка Нен, и подтвердить или опровергнуть это не мог больше никто. Тобиас – не шотландское имя. Возможно, сассенах по имени Тоби нравился ей больше других или она меньше других его ненавидела. Может, он был с ней добрее, чем другие? Впрочем, какое отношение это имеет к отцовству? Так, досужие вымыслы. Тобиас Стрейнджерсон – Тобиас Сын Чужака – Тоби-ублюдок. Никто и никогда не узнаем кто его отец.

Они поднялись уже достаточно высоко по склону, чтобы видеть всю раскинувшуюся под ними деревню. Крыши из дерна сливались с травой, а дороги и стены, казалось, покрывали всю долину паутиной. Дальше, на полпути к Крианларичу, стояла Скала Молний, к подножию которой прилепилась маленькая избушка бабки Нен, дом, где он родился, вырос и жил. Где-то рядом с ней должна была пастись на привязи Босси, но с такого расстояния разве разглядишь? Вершина Бен-Мора сияла нетронутым снегом.

Мельник тряхнул поводьями, но лошади его нетерпение не передалось.

– Тебе известно, что случилось с остальными пятью, парень?

«Почти ничего».

– Мне всегда говорили, что они ушли из глена.

Кто будет обсуждать такие вещи при Тоби Стрейнджерсоне? Все, что говорила на эту тему бабка, – это то, что их всех отослали к родне за горами, чтоб в глаза не видеть их ублюдков. Она никогда не упоминала, что кто-то из них позже вернулся домой. Она никогда не говорила и того, что вместо них в Страт-Филлан пришел кто-то другой, хотя поведение англичан после Литхола было варварским повсеместно. «Укрощение» – вот как они называли месть короля Эдвина. Вся Шотландия присмирела после этого на целых десять лет, даже Горная.

– Некоторые ушли, – кивнул мельник. – Дугал Рыжий потерял под Литхолом обоих своих сыновей.

Какой такой Дугал? Тоби чувствовал себя так, словно где-то оставил что-то важное и теперь ему нужно вернуться, чтобы найти это.

– Кто, сэр?

– Дугал был не то что Рей. Он принял свою Элли обратно. Конечно, молодой Кеннет потерял под Литхолом ногу. Одноногий пахарь будет ходить кругами, верно?

Ага, значит, вот куда он клонит!

Кеннет Коптильщик – угрюмый человек, сильный телом и мрачный духом. Калека, он редко выходил из дома и слишком много пил. Тоби не особенно интересовался им, так что даже не мог представить его себе молодым. Впрочем, его поведение можно было хотя бы отчасти извинить сварливой женой вроде Элли и еще в большей степени – непутевым сыном вроде Толстого Вика.

– Дом и собственное дело – вот чем Дугал расплатился с мужем Элли за свадьбу и имя для ее младенца. Мы еще все подшучивали над молодым Кеннетом, что он продает за такую плату. Этот их Вик родился всего через несколько месяцев после свадьбы – почти одновременно с тобой.

– Он на неделю старше меня, сэр.

Йен кивнул:

– Да, но ты самый рослый мужчина в глене. А ведь он ничуть не ниже тебя. Вы с ним – два сапога пара! Я хочу сказать, у него нет права обзывать тебя так, и сдается мне, у тебя найдется родня и ближе меня. Этого ты не знал? – недоверчиво спросил мельник.

– Нет, сэр. Даже не догадывался.

Неужели мельник считает его таким уж болваном? Конечно, он знал. Это же совершенно очевидно. Они ровесники и роста почти одинакового. Волосы у Толстого Вика прямые и черные, у Тоби – каштановые и вьющиеся, но в школе оба выделялись среди сверстников ростом. Они всегда враждовали. Другие мальчишки дразнили их близняшками до тех пор, пока не разобрались получше, ибо ничего общего между ними не было и быть не могло. Никто не смог бы этого доказать, но вполне можно бы было предположить – оба зачаты одним и тем же неизвестным английским солдатом. У Тоби Стрейнджерсона был сводный брат, который только что пытался убить его.

Ну его к черту. Вик Коптильщик – лжец, лентяй, лоботряс, который не дает прохода девушкам и к тому же пьет еще больше, чем его отчим. Он не стоит даже удара копьем.

Куда интереснее, отчего это Йен Мельник вдруг признается в собственном родстве – это теперь-то, столько лет спустя. Насколько Тоби разбирался в запутанных родственных отношениях обитателей глена, если он приходится родней Йену, он состоит в родстве по меньшей мере с четвертью Филлана, не говоря уже о связях по линии Кэмпбеллов. Они могли бы сказать ему и раньше, разве нет? Неужели так трудно признаться в этом круглому сироте, выращенному местной колдуньей, которая старше всех в глене и большую часть времени не в своем уме. Это ведь не требует особых усилий. Неужели никто из них так и не смог пробить стену молчания?