Меч Господа нашего 3. Помни имя свое

Завуча — вызвали в ГорОНО и отчаянно отлаяли за то, что она, не посоветовавшись с куратором школы в РОНО, получив информацию о поджиге, вызвала милицию. Информация ушла выше — и теперь, получается, она бросила пятно на честь школы и на честь РОНО, теперь они у всех на слуху и могут быть проблемы. Завуч спросила, что ей делать с Арзо и получила ответ, какой давали на такие вопросы в девяносто девяти случаях из ста. Пацан представляет школу на республиканских спортивных соревнованиях, поэтому ни о какой спецшколе не может быть и речи. Право на получение среднего образования имеют все дети, это закреплено законом — поэтому тащите, как хотите. Благо восьмой класс, осталось ждать недолго. Потом выпихнем в ПТУ или ФЗУ.

Скандал был такой, что на следующий день завуч слегла в больницу с сердцем.

История эта с поджигой и слегшим с сердцем завучем оказалась хорошо известной, вплоть до подробностей. Здесь мало что возможно было утаить. Чеченцы моментально сделали выводы и почувствовали свою безнаказанность и слабость системы против них. Они сплотились, нашли и изгнали из своих рядов стукача и слабака, а Арзо стал у них непререкаемым авторитетом.

Так получилось… нехорошо, конечно получилось, что он, Михаил, авторитет русской группировки и Арзо, новый авторитет чеченской группировки — влюбились в одну девочку и звали ее Наташа. Она была русской… из интеллигентной семьи, жила у бабушки и здесь же ходила в школу. Верней, первым проявил к ней симпатию Михаил, намного раньше, чем в школу пришел Арзо. Арзо же проявил симпатию исключительно потому, что ему хотелось унизить русского и потому, что он уже тогда считал — что все русские бл…и — его. Наташа выделяла Михаила, но сближаться не позволяла — ей не нравилось, что у Михаила был имидж бунтаря и хулигана. Арзо же ее вообще шокировал — не тем, что чеченец, а своими разболтанными манерами. Короче говоря, девушка выделяла Михаила, но не была готова отдать свое сердце ни тому, ни другому.

С тех пор, как Арзо стал лидером чеченцев — произошло несколько локальных, но жестоких стычек, больших же драк ватага на ватагу — не было, он этого не позволял. Михаил же — чувствовал, что дело идет к большой беде, он сам, и многие другие пацаны ходили в качалку, передавали с рук на руки переписанные книги по каратэ, ушу и другим восточным единоборствам, ставшим тогда очень модными, кто-то делал запрещенные нунчаки, а сам Михаил — носил в кармане небольшую гантель.

В тот день были танцы. Прямо в школе, раньше это было нельзя, а теперь — можно. Естественно, под присмотром — но можно. Аккуратно выносили в коридор мебель и получали что-то вроде танцплощадки. Ира Гехтер приносила магнитофон «Шарп», у нее отец был где-то в загранкомандировке и привез оттуда. Крутили «Модерн Токинг», Сандру, Ритмы зарубежной эстрады…

Он оделся прилично в тогдашнем понимании — черная рубашка, джинсовый костюм с курткой — джинсы[127] тогда уже привозили, варенки отходили в прошлое. Сунул в карман привычную гантель.

— Ты куда?! — спросила мать из кухни, которая у них была как бы отделена от дома, чтобы запах не проходил.

— В школу, мам!

— Не позже двенадцати! Куртку одел?

Михаил не слышал — он уже выскочил за ворота.

Была весна — такая же как сейчас, ранняя, мрасная. Снега тут почти не бывало, он был в горах — а здесь только слякоть и грязь. Вода буквально висела в воздухе, в темноте молочно-белыми шарами горели фонари. Где-то вдалеке — звякал трамвай.

Он остановился у соседнего дома, там было что-то вроде проволоки, если ее нужным образом подергать — в нужной комнате этого дома раздался сигнал. Он подергал — и через пять минут на улицу вывалился Петька Бурак, одетый поплоше — его родаки не могли позволить покупать джинсы. Петька был красный и злой.

— Хайль — поприветствовал он друга и соратника фашистским приветствием. Это тоже было модно — вызов обществу. В школе так не здоровались — не миновать проработки у директора, если увидят.

— Хайль. Чо красный?

— Ништяк. Батя шарманку завел, едва вырвался. А у тебя — чо?

— Да ничо. Двинули.

— Двинули.

По улице они пошли уже вместе — что было намного безопаснее, чем одному. Грозовые тучи копились, они уже висели темным облаком над школой — и они это чувствовали.

— У Арзо старшак откинулся[128] — сообщил новость Петька — вчера куролесили.

— Теперь хлебнем.

— Точняк. Арзо и так сорванный был, а щас вообще оборзеет.

Петро шмыгнул носом и заключил.

— Не знаю, как ты, старшой, а по мне — ждать нечего. Надо оборотку давать.

— Они нам пока ничего не сделали.

— Как ничего?! А Косаря отметелили — трое на одного! А твою телу по углам мацают!

От хлесткого бокового Петро уклонился, вошел в клинч со своим другом. Михаил, красный от злости, поддал ему коленом — раз, другой.

— Хорош, хорош! Хорош! Брат, ты чего?! Ну не держи зла, сдуру сказал.

— Базар фильтруй!

— Хорош!

Треснула, поползла под пальцами ткань.

— Козел!!! — взвыл Петро.

Михаил отпустил Петро, шагнул в сторону.

— Не, ну ты чо — а? Ты же мне куртку порвал!

— Базар фильтруй! — повторил Михаил — еще раз услышу…