Меч и ятаган

Без лишних обсуждений было ясно, насколько слабы защитные укрепления Мальты. Пришлось мальтийцам самим взяться за дело и постараться по возможности усилить фортификацию. Вдоль западного побережья полуострова Сенглеа в спешном порядке протянули стену с видом на холмы Коррадино, так что теперь по крайней мере весь Сенглеа был окружен стеной. Были укреплены равелины и малые бастионы фортов Сант-Мишель на Сенглеа и Сант-Эльмо, добавились и другие защитные сооружения. Лишь деревня Бормла осталась без изменений. Она возникла, когда Биргу оказался перенаселен, а теперь предполагалось, что, если придут турки, жители просто покинут деревню.

Ситуация с личным составом была еще более плачевной. Каждую неделю на зов великого магистра прибывали новые рыцари ордена, однако на всем острове их по-прежнему было меньше пятисот. Испанские и итальянские войска, немного греческих и сицилийских, солдаты и рабы с галер, домашняя прислуга рыцарей и около трех тысяч человек мальтийских дружинников. В общей сложности восемь тысяч человек, больше половины из них почти необученных, – вот какие силы должны были противостоять численно в пять раз превосходящей их армии профессионалов. От великого магистра полетели письма всем европейским монархам с мольбами о немедленной помощи. От одних приходили пламенные заверения во всесторонней моральной поддержке, от других – тишина, еще от кого-то – пустые обещания. Лишь на испанцев была некоторая надежда, но и их войска вряд ли могли выдвинуться в ближайшее время.

Бертран проводил вечера, обучая дружинников стрельбе. Но человеку, никогда не державшему в руках аркебузу, надо было показать и как заряжать, и как поджигать, и как давать залп. Звуки выстрелов прорезали весенние сумерки. На каждого обучающегося полагалось три выстрела, не больше, ведь порох ценился на весь золота. После этого они лишь целились в воображаемого противника и делали вид, что стреляют. Каждую ночь Бертран жаловался, называя происходящее трагедией:

– Только хорошо обученные итальянцы стреляют так же плохо, как необученные мальтийцы.

– Не волнуйся, – отвечал ему Кристиан, целыми днями работавший на строительстве фортификационных сооружений. – Целиться им не придется. Турки будут так близко, что смогут пожирать наши выстрелы прямо дулами своих пушек.

– Ну так пусть подходят! – горячился Бертран. – Уж мы угостим их, мало не покажется!

После рабочего дня Кристиан отправлялся в лазарет. Он по-прежнему совершал обходы, хотя критических пациентов уже переправили на Сицилию, чтобы не разбрасываться скудными ресурсами. Лазарет снабдили дополнительными койками, а внутренний двор освободили на случай большого потока раненых и убитых. Наученный опытом Меца, Кристиан заранее заказал все, что только возможно: лекарства и мази, бинты и лангеты, хирургические инструменты и антисептические растворы. Имелись у него и прижигающие средства, и кетгут для швов. Все это хранилось в ящиках в подземных комнатах.

После решения подобных хозяйственных дел и обхода, когда каждая клеточка его тела жаждала сна, Кристиан доползал до кровати, зная, что не сможет уснуть еще долгие часы. А утром он вернется к строительству бастионов, снова будет копать, борясь со временем.

Когда он наполнил очередную плетеную корзину, с береговой башни раздался сигнал. Было замечено около тридцати испанских галер. По острову быстро поползли слухи: король Филипп прислал наконец долгожданное подкрепление.

Радость длилась недолго. Вице-король Сицилии подплыл на лодке, чтобы встретиться с ла Валеттом. Известие, которое он сообщил, обсуждали потом всю ночь в каждом оберже. Оно побудило Кристиана к тому, от чего он воздерживался целых три года.

Он отправился искать Марию.

Моисей вприпрыжку бежал по тоннелю. Ему уже исполнилось пять лет. Худенький и загорелый, такой же упрямый и ершистый, как и кусты терновника, в которых он играл. Густая копна рыжих волос, а глаза – копия материнских. Длинные загнутые ресницы, звонкий заразительный смех.

– Воды, мама! – позвал он.

Елена отложила работу и потянулась за бурдюком. Обмыв свое лицо, она посадила Моисея к себе на колени. Сделав глоток, Елена передала бурдюк Марии. Позади нее, в давящей темноте, послышалось кряхтение Фенсу, откалывающего куски известняка.

Они рыли новый тоннель. Уже два месяца работа не прекращалась ни на день. Мария помогала, как только у нее выдавалась свободная минутка. По вечерам, закончив работу на стройке отца, она спешила в пещеру.

Благодаря своему естественному положению Мекор-Хаким уже была идеальным убежищем, защищающим от корсаров. За долгие века сменяющие друг друга обитатели пещеры усовершенствовали ее. Там было три входа. Два из них вели к извилистому оврагу, огибавшему холм с задней стороны, а основной вход располагался над водой. Отсюда, от рожкового дерева, тропа вела вверх на холм. Новый вход, добавленный по настоянию Фенсу, располагался намного ближе к воде и был отделен от основного входа горным хребтом. Теперь, где бы ни стоял враг, из пещеры всегда можно было выйти незамеченным и не оказаться в ловушке.