Меч и ятаган

Аша сидел неподвижно на палубе «Алисы». Из-за ожогов каждое движение давалось с трудом, однако он мог передвигаться, и раны беспокоили его в последнюю очередь. Вместе со своими судами он стоял у Гэллоус-Пойнт, поддерживая блокаду. Он был рад, что ему поручили такую незначительную роль, рад, что не имел непосредственного отношения ни к успехам, ни к поражениям.

Новости с линии огня вокруг Великой гавани были мрачными для Аши и отрадными для Нико. Отчаявшись победить, Мустафа велел своим людям отступить от Сенглеа и Биргу и вместо этого выдвинуться на Мдину. Он надеялся завоевать слабо укрепленный город и перезимовать там или, по крайней мере, представить его султану в качестве частичной победы.

Его армия обнаружила, что стены цитадели кишат защитниками, которые принялись щедро палить из мушкетов и пушек в приближающуюся армию еще до того, как она оказалась в зоне досягаемости. Это означало, что внутри стен содержатся неисчерпаемые запасы пороха и снарядов, а солдаты свежи и полны сил. Решив, что крепость неприступна, турецкая армия развернулась и отошла, не произведя ни единого выстрела.

Турки возобновили атаку на Биргу и Сенглеа, но неудача под Мдиной сильно сказалась на боевом духе воинов, что неизбежно отразилось на ходе наступления. Между Мустафой и Пияле росли разногласия, их споры были громкими и отчаянными. Пошли слухи, что зерна хватит в лучшем случае на несколько недель. Очередные корабли, отправленные к побережью Африки за провизией, так и не вернулись, а зима стремительно приближалась. Эпидемиям и лихорадкам, одолевающим войска султана, не было видно конца, и если мальтийские овраги были полны мертвых турок, то палубы половины кораблей турецкого флота были переполнены больными и ранеными. Из всех кампаний, осуществленных османами за последние сорок лет, ни одна не сталкивалась с таким упорным сопротивлением и такой разумной организацией обороны, какие продемонстрировали рыцари и жители Мальты. Ходили слухи, что турецкие войска отказываются воевать. Даже янычары отказывались принять участие в битвах. Если так оно и есть, то конец не за горами.

Среди многочисленных удручающих новостей Ашу грело лишь одно: в своих самых безумных фантазиях он даже представить себе не мог, что маленький остров сможет противостоять поднявшейся против него огромной силе. И все-таки остров держался. Его защитники просто-напросто отказывались сдаваться. Когда Аша в последний раз видел сестру, она была жива. Хотя Мустафа был решительным и могущественным генералом и наверняка должен был найти способ победить, у Марии, по крайней мере, был шанс. Это больше, чем он мог дать ей раньше.

Он размышлял о своем участии в происходящем и поймал себя на том, что надеется, что ему не достанется никакой роли. Для него лучшим исходом было бы так и просидеть до конца осады на своей галере, а затем убраться восвояси, пусть даже с поражением. Эта мысль пустила корни и постепенно расцвела в его голове. По мере того как дни шли один за другим и ничего не менялось, он начал всерьез верить, что такое возможно. А потом он вернется в Стамбул и отыщет Алису. После осады жизнь пойдет своим чередом.

Однако судьба распорядилась иначе. Гонец из командной палатки разбил все его надежды.

– По приказу паши, – сообщил он, – на рассвете вы и ваши люди должны явиться в Марсу. Вы участвуете в утреннем всеобщем наступлении на Биргу.

Приказ относился ко всем солдатам и офицерам флота. Это был акт отчаяния, что совершенно не меняло сути дела. Приказ есть приказ.

Аша стоял один на носу галеры. Дальше момент истины отодвигать было нельзя. Его ситуация была такой же невозможной, как и вначале. И его решимость осталась прежней. Он не станет поднимать оружие против мальтийцев. Но если он откажется выполнять приказы, то не сможет вернуться со своим кораблем в Стамбул.

Он молился, меря шагами палубу, и думал о том, как так случилось, что он полностью утратил честь. Он точно не понимал, в какой момент это произошло. Может быть, в тот день, когда он ослушался отца и побежал за Марией искать сокровища, вместо того чтобы чистить выгребную яму? Или в тот день, когда он солгал Тургуту? В день, когда убил Искандера? Когда отрекся от своего внутреннего христианина? Или мусульманина? Когда объявил себя османом? Турком? Мальтийцем?

В глубине души Аша понимал, что для него остался лишь один честный путь. Он должен предстать перед Мустафой и Пияле, признаться в своем прошлом и, высказав сожаление, объяснить, что не может подчиниться их приказу. Тогда ложь закончится, причем, скорее всего, взмахом ятагана. Возможно, это и будет конец долгого пути, дарованного ему Аллахом.

Когда совсем стемнело и откладывать больше было нельзя, он позвал Фероза.

– Я отправляюсь к Мустафа-паше, – сказал он. – Если до рассвета не вернусь, поведешь людей в Марсу вместо меня.

– Будет сделано, Аша-реис.

Напоследок Аша бросил печальный взгляд на «Алису». Спустившись в шлюпку, он сам сел за весла и отправился в гавань.