Меч и ятаган

Султанов бунчук неуклонно приближался. Вот людская мешанина разомкнулась под деловитым натиском янычаров, освобождающих место своему военачальнику и его личным телохранителям. Это были рослые, могучего сложения воины в нарядных доспехах и с тяжелыми ятаганами; отборные рубаки из элитных частей Сулейманова войска. Двое из них выхватили у рядовых сипахов лестницу и приставили ее к стене, прямо напротив Томаса со знаменем Ордена Святого Иоанна. Сверху теперь отчетливо виднелось жухлое, мокрое от дождя лицо Мустафа-паши. Он что-то крикнул своим людям, указав при этом на Томаса. Один из янычаров немедленно припустил вверх по лестнице. Баррет махнул кинжалом, но янычар оказался проворен и, увернувшись, схватил и стиснул рыцарю запястье, одновременно переставляя с лестницы на парапет свой грязный, с загнутым носком башмак. Другой рукой он тянулся к ятагану. Томас силился высвободиться, но янычар был определенно сильнее и, чувствуя это, злорадно скалился.

– Наш штандарт! – тревожно воскликнул ла Валетт.

Ричард, находившийся двумя шагами правее, уже привычным движением опрокидывал лестницу. Как только она упала, он кинулся на янычара. Тот вовремя разглядел опасность и выпустил Томасово запястье, вскинув руку для отражения удара. У него получилось отбить острие на сторону, но в эту же секунду пришедший в движение Томас два раза кряду хватанул ему по руке кордом. Янычар с воплем ярости и боли рубанул наотмашь ятаганом, так ударив плашмя по нагруднику, что Томас потерял равновесие и, качнувшись на краю подмостка, кувырнулся с него, увлекая за собою и штандарт.

По стене прошел стон; из-под стены же, наоборот, донесся гул одобрения. Янычар перенес на стену вторую ногу и, дико размахивая ятаганом, ринулся на Ричарда, который отчаянно блокировал удары древком копья – по счастью, железным. На стену перемахнул еще один янычар и стал надвигаться на ла Валетта, настороженно посматривая на чутко подрагивающее острие накрененной пики. Затем перескочили еще двое, а за ними и штандартоносец с бунчуком Сулеймана, которым он принялся размахивать над парапетом. Поднявшийся на ноги Томас здоровой рукой подхватил штандарт Ордена, оставив корд на земле.

– Держитесь! – орал он направо и налево. – Стойте твердо!

– Гоните их прочь! – громогласно взывал Великий магистр. – За Бога и святого Иоанна! Смерть басурманам!

Мимо мелькнули фигуры; Томас заметил мальца лет двенадцати, не старше, который, вскочив на стену, бесстрашным воробушком набросился на атакующего Ричарда янычара. Дотянуться до него ребенок не мог из-за роста и колотил кулачонками снизу куда придется. Турок, злобно скосив глаза, схватил мальчика за волосы и так саданул головой о парапет, что мозги полетели наружу; обмякшее тело он не глядя отшвырнул прочь, и оно упало неподалеку от Томаса. Воздух пронзил вопль отчаяния и ярости; какая-то худая растрепанная женщина, встав над телом, швырнула в янычара камень. Удар пришелся в цель: шершавый край рассек бровь так, что из-за хлынувшей крови турок был вынужден отереться. Это стоило ему жизни: воспользовавшись секундной утратой бдительности, Ричард вогнал янычару в живот копье и, рванув в обе стороны древко, выдернул острие обратно. Враг грянулся с подмостка, где женщина, успевшая схватить другой камень, фурией набросилась на него и с горловым истошным воплем стала исступленно наносить ему удары по лицу, круша его всмятку, так что по щекам ее стекали кровь, слезы и струи дождя.

А вперед уже неудержимо рвались другие женщины и дети; облепляя всем скопом янычаров, они стаскивали их со стены и в буквальном смысле растерзывали. На эту животную ярость, струхнув, изумленно взирал вражеский штандартоносец. Зрелище расправы так его занимало, что он даже не заметил, как к нему сбоку подскочил Ричард, который, бросив копье, хватил его кулаком по скуле, разорвав кожу острыми, как у кастета, шипами латных перчаток. Он ударил его несколько раз, после чего ухватился за древко штандарта в отчаянной попытке им завладеть. Вдруг среди боя возникло затишье: обе стороны следили за поединком.

Штандартоносец упорно сносил удары. Вначале он пробовал отбиваться левой рукой, затем ему удалось сомкнуть ее на горле у Ричарда. Лицо у юноши мучительно исказилось. Тем не менее он судорожным усилием продолжал наносить удары изо всех своих убывающих сил.

Внезапно голова врага запрокинулась, и он, вконец оглушенный, с утробным стоном пошатнулся. Хватку он ослабил и, запнувшись, свалился за парапет, в то время как Ричард вырвал штандарт из его рук, под восторженный рев защитников поднял его и, язвительно помахав туркам султанским бунчуком, презрительно швырнул его за стену, где тот шлепнулся в слякоть.