Меч и ятаган

О как ему хотелось ее обнять – да, наверное, и надо было, но с их последнего соприкосновения минуло столько времени, что, казалось, память забыла, как это делать, а малейшая неловкость могла обернуться неприятием. Ну скажи же хоть что-нибудь, остолоп! Что застыл?

– Меня вызвали обратно. Ла Валетт послал. Я вернулся, из Англии. Всю дорогу надеялся, молился, что снова тебя увижу.

В глазах ее испуг, словно она, оглянувшись, внезапно увидела, что стоит на краю обрыва. Томаса пронзил страх, что она сейчас отпрянет, отвернется, может, даже побежит. Но испуг мелькнул и пропал, а на губах заиграла неуверенная улыбка.

– Вот ты меня и лицезреешь, – она протянула навстречу руки.

Томас поглядел на ее пальцы, такие же изящные, как прежде, хотя мелкие морщинки и легкая восковость кожи выдавали возраст. Тем не менее когда он, подступив на полшага, взял ее ладони в свои, прохладная мягкость ее рук вызвала знакомый трепет.

– Мне сказали, что ты умерла, – не подумав, брякнул Томас.

– Умерла? – Мария рассмеялась. – Да нет. Как видишь, жива. Цела и невредима. Во всяком случае, пока. Ну а что ты? Я часто думала, как у тебя там все сложилось после отъезда. Представляла, как ты возвратился к себе в имение, про которое рассказывал. Нашел, наверное, жену, обзавелся детьми… – последнее она произнесла с наигранной веселостью.

– Жены и детей у меня так и нет. Но хотя бы есть поместье.

Натянутый обмен фразами был подобен дамбе, сдерживающей неистовый поток вопросов, изъяснений; всего того, что так и рвалось наружу.

– Я часто думал о тебе, – проронил Томас. – Каждый день.

Она улыбнулась. Улыбка ее потускнела, некрепкая хватка пальцев разжалась, руки опустились вдоль боков.

– А я пыталась тебя забыть, – покачала она головой. – Пыталась…

– Сэр Томас!

Сторонний окрик мгновенно выдернул его из кипящего буруна чувств. Обернувшись, он увидел спешащего к ним по двору ла Серду, за которым едва поспевал слуга в темной рубахе с белым крестом Ордена. Томас разрывался между тонкой ниточкой связи с Марией и своим служебным долгом.

– Постой здесь, всего минутку, – умоляюще посмотрел он на нее. – Очень тебя прошу.

Мария кивнула, и Томас повернулся к ла Серде.

– В чем дело?

– Посыльный из Биргу, – ла Серда указал на слугу. – Говори.

– Слушаюсь. – Посыльный, вытянувшись, изложил суть послания: – Великий магистр шлет всем благие пожелания и просит вас, сэр, безотлагательно вернуться в Сент-Анджело.

– Безотлагательно? – нахмурился Томас, бросив взволнованный взгляд на Марию. – Но я еще не управился. Здесь еще тьма работы.

– Сэр, Великий магистр требует вашего присутствия, – настаивал слуга.

Ла Серда не мог сдержать ехидной улыбки.

– Вот видите. У вас, сэр англичанин, свои приказы. Ну а я со своим хозяйством как-нибудь да справлюсь. А вам лучше отправляться.

– Ладно, – игранув желваками, кивнул Томас. – Еще минуту. – Он повернулся и шагнул к Марии. – Ты слышала: мне пора. Но я должен видеть тебя как можно скорее. Нам нужно поговорить.

– Поговорить?

– А как же. Мне столь многое нужно тебе сказать, столь многое от тебя услышать… Скажи мне, что поговоришь со мной.

– Хорошо.

Томас, еще раз оглядев двор, тайком указал на дверь в небольшую часовню.

– Укройся там. Я приду и разыщу тебя сразу, как только смогу. Клянусь.

Он взял ее ладонь и легонько стиснул, чувствуя ее прежний трепет и жар в своем сердце.

– Сэр Томас, прошу вас, – подал требовательный голос слуга. – Нам надо идти.

Баррет выпустил ей руку и произнес так тихо, что слышала лишь она:

– Я вернусь.

Мария с кивком отвернулась, жестом веля своей небольшой свите сопровождать ее в часовню. Томас какое-то время провожал ее взглядом. Тут из входа в башню показался Ричард. Не доходя, он остановился в сторонке и задумчиво поглядел ей вслед.

* * *

Когда лодка пересекала бухту, Томас через силу сдерживал себя, чтобы не оборачиваться назад, как будто в надежде, что Мария будет стоять там на парапете и глядеть ему вслед. Несмотря на внешнее спокойствие, ум его бушевал воспоминаниями и самыми невероятными надеждами. Его самого изумляло, что в таком возрасте, после всего пережитого, с его закаленным, жестким взглядом на жизнь, который он у себя выработал, его вдруг так легко захватили необузданные эмоции и такие же пламенные, одна несбыточнее другой, грезы юности. Видно, верна старая поговорка: человек лишь стареет, но не мудреет.

Рядом в молчании сидел Ричард – неестественно спокойный, несомненно просчитывающий сейчас нежданный поворот событий. Когда с приближением нависающей громады Сент-Анджело юноша наконец заговорил, Томас невольно ощутил негодование от его неизбежного копания в своем прошлом – более того, в своем сердце.

– Зачем сэр Оливер солгал?

– Может, из мести, – пожал плечами Томас. – Он ведь знал, что весть о ее смерти больно ранит мне сердце.

Ричард подумал.

– Вопрос в том, скажется ли ее присутствие на истинной цели нашего здесь пребывания.

– С какой стати?

– Оно уже усложнило ваше положение, а мне для доступа в архивы нужна ваша помощь. Я не приветствую ничего, что нас от этого отвлекает.

– Я от дела не устраняюсь, – сказал Томас.