Меч и ятаган

Массивная дверь была открыта, внутри во множестве блестели огоньки свечей. На скамьях усердно молилась разноликая паства. Глаза Томаса выискивали Марию, но ее зеленого плаща нигде не было видно. Он тронулся по центральному проходу, пристально оглядывая обе стороны, – безрезультатно. С нарастающим волнением он приблизился к священнику, что выходил сейчас из исповедальни.

– Святой отец, я разыскиваю женщину. Она должна была находиться здесь, дожидаться меня.

– Женщина?

Томас нетерпеливо кивнул.

– Да. В зеленом плаще. Она прибыла вскоре после полудня, вместе со своими домочадцами. Я сказал ей дожидаться меня здесь. Вы ее видели?

– Ее? Разумеется. Она даже исповедалась.

– Так где же она?

– Ушла.

– Как ушла? – От волнения Томасу вступило в голову. – Куда?

– Не знаю. Она не сказала. Судя по виду, она была чем-то крайне взволнована. Хотя кто нынче не взволнован, при таких-то делах? Тем, кто с ней, она приказала собрать пожитки, и они ушли. Больше я ее не видел.

– Она не оставила что-нибудь для меня? Может, какую-то записку?

– А вы кто будете? – поглядел осторожно священник.

– Сэр Томас Баррет. Друг… этой дамы.

– А-а. Понятно. Нет, ничего не оставила.

– Совсем ничего?

– Совсем. Уж не обессудьте.

– А куда она могла уйти, не знаете? Она же, я так понимаю, все еще здесь, в форте?

– Сомневаюсь. Я видел, как они все направились к главным воротам. Скорее всего, могли пойти к причалу, где еще можно попасть на лодку в Биргу. Если вы ее ищете, советую поискать там. А теперь, если это все, мне пора. Надо, с вашего позволения, давать утешение беженцам.

Томас посторонился, давая священнику пройти. Внутри все словно свело. Почему Мария не дождалась? Отчего ушла в спешке? На ум не напрашивалось ничего, что могло подвигнуть ее к такому поспешному уходу, причем без желания свидеться хотя бы напоследок. Очень уж скоропалительное решение; остается надеяться, что причина была настолько неотложна, что ничего иного Марии не оставалось.

Ну что ж, в таком случае надо ее просто отследить. Все равно покоя не будет, пока не станет известна правда о ее чувствах, какой бы та правда ни была. Единственное условие: она должна прозвучать из ее уст. А найти особого труда не составит. Мир и без того тесен, а уж осажденная крепость – тем более.

Дело лишь во времени.

Глава 24

– Вот так достаточно.

Ла Ривьер поднял руку, удерживая небольшую колонну. Было еще темно, и едва различимые силуэты всадников и пехотинцев растянулись сзади, чтобы не налезать друг на друга. Всадник, следующий за двумя предводителями, набрав воздуха, громко передал команду:

– Колонна, стой!

– Тише ты, болван, – свирепо прошептал Томас, рывком оборачиваясь в седле.

– Виноват, сэр.

Томас повернул к нему своего коня. Петер фон Гарштайнер, рослый масластый баварец, сам вызвался в отряд и, судя по всему, ла Ривьера просто боготворил, отчего и вызывал невольное сомнение у Томаса, предпочитавшего для подобной работы более испытанных бойцов. Но ла Ривьер своих людей уже выбрал, и озабоченность приставленного к отряду англичанина непринужденно отмел.

Томас притерся к баварцу и заговорил с ним дружелюбным голосом:

– Послушай, Гарштайнер. Османы уже высадили на берег своих лазутчиков. Ты нас что, выдать им хочешь?

– Никак нет, сэр, – размашисто мотнул тот головой.

– Это я так, символически, – устало пояснил Томас. – Ты, главное, держись тихо и спокойно. Двигайся не спеша, осмотрительно, без необходимости не разговаривай. Я понимаю, у тебя кровь кипит, но наше дело требует размеренности и постоянной оглядки. Понимаешь? А вот это уже не символически. Итак, ты меня понял?

Среди густого сумрака зубы баварца блеснули в улыбке.

– Так точно. Понял.

– Вот и молодчина.

Томас натянул поводья и снова пристроился к ла Ривьеру.

– Неопытен, излишне горяч, но подлежит обучению. Ставьте его туда, где он не может по неопытности чего-нибудь напортить.

– Да что вы, он не доставит нам хлопот, – пренебрежительно откликнулся француз, с прищуром оглядывая окрестность.

Колонна продвигалась по узкой дороге между невысокими, до пояса, каменными стенами – типичная черта здешнего пейзажа. Из земли по обе стороны от стен торчали валуны, скальные обнажения и корявые кусты. Впереди смутно маячило сельское подворье – дом и кое-какие постройки. От одной из них веяло свинарником, особенно несносно на свежем ночном воздухе. Дорога плавно всходила на холмистый гребень, с которого открывался вид на бухты южного побережья.

– Мы разместимся по обе стороны дороги, – определился с решением ла Ривьер. – Турки сами зайдут в ловушку, а мы нападем с флангов. Огонь открывают аркебузиры, за ними в бой вступают конники. Все дело не займет и пяти минут.

– Если мы разместимся с обеих сторон, то нет ли риска, что наши люди с боков по ошибке попадут в своих? – резонно заметил Томас.

– Вы так думаете?

– Я слышал о подобном.

– Н-да… В таком случае разместимся слева. Аркебузиры по центру, конница по бокам. По моему сигналу люди открывают огонь, а мы бросаемся на неприятеля спереди и с тыла и крушим его, двигаясь встречно, наподобие тисков. Как вам такое?

Томас молча кивнул.