Меч и ятаган

Когда костерок был разведен, турок выпрямился, расправил плечи, а затем прошел через двор и оперся локтями на невысокую стенку дороги, подставляя таким образом спину. Томас для подстраховки секунду подождал; лазутчик не двигался. Вместо этого он посмотрел в обе стороны дороги и уставился в сторону Мдины, где на фоне розового рассветного облачка темнел церковный шпиль. Томас перехватил кинжал для удара и стал крадучись подбираться к турку, чутко пригнувшись и ногу при каждом шаге ставя постепенно, чтобы под башмаком не хрустнул ни один камешек. Трескотня на востоке постепенно шла на спад – так, отдельные прощальные выстрелы; видно, де Роблес со своими, сделав дело, постепенно откатывался к Биргу. И тут, когда Томаса от лазутчика отделяло шага три, не больше, глаз уловил невнятное шевеление слева – как оказалось, над гребнем выплывал чужой штандарт. Но заметил это и турок, который вполоборота обернулся в ту сторону. А обернувшись, увидел и Томаса. Глаза сарацина изумленно округлились.

Глава 25

Времени на раздумья не было. Томас метнулся вперед, чуть отводя кинжал в готовности нанести пружинистый удар. Растерянность лазутчика продлилась лишь секунду. Он вскинул левую руку для защиты лица, а правой схватился за желтоватую, слоновой кости рукоятку своего ножа. Тонкое кривое лезвие вышло из ножен как раз в момент удара Томаса.

Выпад не был рассчитан на поединок и лишен всякого изящества – просто бросок, цель которого смять врага и сбить его наземь. Сложения турок был худощавого и от удара отлетел к стене. Кинжал прошил одежду и плоть; лазутчик ахнул от боли. Однако лезвие угодило в ребра: обильно брызнула кровь, но только и всего. Со злобным рыком лазутчик рубанул ножом. Изогнутое лезвие отскочило от стального наплечника; при этом кончик кинжала скребнул Томасу по волосам, пребольно царапнув макушку. Рыцарь ударил снова, и на этот раз лезвие вошло лазутчику в живот. Басурман утробно застонал и с неожиданной силой выхлестнул кулак прямо Томасу в лицо. В глазах вспыхнуло, и Баррет шатнулся назад, подальше от кривого лезвия. Но под пятку предательски попал камушек, и наш рыцарь грянулся на спину, да так, что занялось дыхание.

Томас тихо чертыхнулся: надо же, пырнул курам на смех. Теперь он был во власти врага: в любое мгновение мог последовать резкий, смертельный удар османского ножа. С еще затуманенным зрением Томас приподнялся на локтях и подтянул ноги, собираясь, если надо, лягнуть, а еще лучше вскочить. Лазутчика он застал в нескольких шагах от себя – на четвереньках, в отчаянной и одновременно тщетной попытке улепетнуть к своим. Оглянувшись, турок увидел Томаса и с трудом встал на ноги, одной рукой держась за живот, а другой, в которой по-прежнему торчал нож, хватаясь за кромку каменной изгороди. Он кособоко тронулся к дороге, пытаясь на ходу крикнуть, но из-за му́ки наружу выходило лишь сиплое кряхтенье. И вместо того, чтобы пыжиться с криком, лазутчик решил улизнуть.

Томас, все еще натужно дыша, нетвердо двинулся по двору следом. На груди словно сплясали кони, голова кружилась. Приостановившись, он мотнул головой в попытке стряхнуть дурноту и тут увидел, что лазутчик-то, несмотря на рану, успешно отдаляется. Не ровен час, уйдет вовсе. Это же, глянув назад, сообразил, видимо, и сам турок: губы его разъехались в улыбке, которая, впрочем, тут же переросла в гримасу боли. Сдавленно что-то прошипев, он заковылял дальше.

– А ну стой… – прохрипел Томас. Стиснув свободный кулак, он силой погнал себя следом, но после нескольких шагов, запыхавшись, остановился. А потом уловил движение: кто-то пробежал мимо. Взметнулась рука, и в спину турку, уже добравшемуся до дороги, что-то увесисто стукнуло, отчего басурман, со стоном рухнув на колени, левую руку завел себе за спину, туда, где под лопаткой торчала темная рукоятка ножа.

– Вы ранены? – обернулся к Томасу Ричард.

– Просто кружение, – мотнул головой Томас.

Эсквайр, кивнув, рысцой пустился вдогонку за лазутчиком. Носком башмака он жестко пнул сарацина под колено, отчего тот растянулся пластом. Тогда, наступив на него одной ногой, доблестный оруженосец выдернул из спины кинжал, смахнул с врага шлем и, вздернув ему за волосы голову, чиркнул по горлу. Тело крупно задрожало, замолотили по глинистой тропе ноги в сандалиях. Дожидаться, когда стихнут конвульсии, Ричард не стал: вытерев лезвие о халат лазутчика, сунул его в ножны. После этого ухватил недвижное тело за ноги и поволок обратно на подворье.

– Помогите мне, – натужно выдохнул он.

Все еще приходя в себя, Томас убрал в ножны кинжал и взялся за вторую ногу. Вместе они поволокли убитого к сараюшке.

– Это что у вас?

Оказывается, сюда уже успел незаметно пробраться ла Ривьер.

– Да вот, мессир, – ответил Ричард, – с лазутчиком управились.

– Это я вижу. А что вы думаете делать?

– Спрятать его где-нибудь здесь, а сами – обратно на позицию.