Меч и ятаган

Вот Томас, направив коня, сшиб на обочину близстоящего турка и с хрустом прорубил ему наискось плечо; выдернул клинок и смахнул голову еще одному: тюрбан отдельно, туловище отдельно. Вокруг звенела сталь, пронзительно ржали лошади, вопили люди – одни нанося удары, другие погибая под ними. Вон Ричард погоняет со стиснутыми зубами коня в гущу сарацин и рубит, рубит сплеча направо и налево, так что кровь взлетает багряными струями и кропит конские бока, а заодно с ними и надраенный нагрудник.

Заметив краем глаза движение, Томас ловким взмахом отразил направленный в плечо косой удар ятагана. Со звонким скрипом стукнули друг о друга клинки, до самого плеча пронзила руку тугая сила удара. С силой отмахнув ятаган, Томас остановил взгляд на высоком широкогрудом воине в кольчуге и конусовидном шлеме. Темные глаза по обе стороны затейливого наносника полыхали яростью, свирепо скалились безупречные зубы. С досадливым рыком он отвел отбитый клинок и замахнулся снова, пытаясь все-таки сразить вражеского латника. Томас, привстав в стременах, рубанул что есть силы, стремясь дотянуться воину до горла. Кончик меча ткнул под бородой, в зазор поверх кольчуги, прорвав мягкую ткань и кровеносные сосуды, и сквозь шейные мышцы уперся в хрящ. Турок потрясенно выкатил глаза, губы скривились в гримасе. Стоило Томасу выдернуть меч, как из раны, жарко пульсируя, хлестнула кровь. Выронив ятаган, воин схватился рукой за горло, тщетно пытаясь остановить кровоток. Тут его смели товарищи, рвущиеся сквозь сумятицу прочь от смертоносных рыцарей.

Несмотря на численное меньшинство нападающих, внезапность и жесткость броска ошеломили турок, не оставив от их недавней спеси камня на камне. Теперь они, как могли, уносили ноги – кто перебравшись через стенку, кто в отчаянной попытке прорваться через рыцарей и унестись по дороге, неважно, в какую сторону. Значительное количество сарацин раскинулось на изрытой земле, и кровь их стекала в пыль. Из людей ла Ривьера пострадал только один: ему досталось протазаном в бедро, и он, припадая на ногу, выбрался через провал, притискивая руку к окровавленному гамбизону.

Османский офицер с горсткой сохранивших присутствие духа солдат по-прежнему готов был отражать натиск.

– Взять его! – распорядился Томас, указывая мечом. – Берем и уходим!

Ричард, пришпорив коня, отреагировал первым. На скаку он пригнулся вперед, отводя клинок для удара. Впереди своего командира выступили несколько вражеских пехотинцев, готовых отдать за него жизнь. Ричард протаранил их конем: двое отлетели в стороны, третий лишился руки с саблей, а следом получил смертельный укол в шею.

На своем коне вперед протолкнулся Томас, очутившись с офицером лицом к лицу.

– Бросай оружие или умрешь! – крикнул он.

Неизвестно, понимал ли турок по-французски, но, тем не менее, на призыв отреагировал: презрительно плюнул и дал своей лошади шпоры, устремляясь прямиком на рыцаря. Турецкий скакун оказался легче строевого коня Томаса: когда они столкнулись грудь о грудь, тот не подался ни на шаг. Ятаган османа радужной дугой мелькнул в воздухе, но отскочил от наплечника. Махнул клинком и Томас, но офицер его парировал. Их кони разъехались, но оба развернули их, продолжая поединок. Турок оказался проворнее и сделал замах, целя рыцарю в голову. Времени блокировать удар не было, оставалось единственно уклониться, причем рывком. Вражеский клинок просвистел по воздуху, и Томас, крякнув от усилия, распрямился. С противоположной стороны к турку подбирался Ричард.

– Не мешай! – предостерегающе крикнул Томас. – Он мой!

Ричард, помедлив в растерянности, натянул поводья, на что его конь, вздыбившись на скаку, рассерженно заржал. Томас едва успел вскинуть клинок – настолько быстро последовал следующий удар, в этот раз нацеленный на шлем. Удар пришелся возле рукояти меча, за что противник поплатился: рыцарь, надавив, удерживал теперь ятаган силой запястья. Крутнув резким нажимом руку, он заставил противника выронить оружие, после чего, подогнав своего коня вплотную, приставил меч офицеру к глотке:

– Сдавайся!

Тот в ответ зловеще сверкнул глазами (мелькнула мысль, не придется ли его прикончить), но вот плечи гордеца поникли, а голова потупилась в знак покорности.

– Ричард, займись им, – буднично сказал Томас. – Он нужен нам для допроса. Попытается сбежать – карай.

Эсквайр кивнул и приказал солдатам ла Ривьера связать офицеру руки за спиной; сам он в это время держал меч осману возле лица. Выпрямившись в седле, Томас оглядел местность. Отряд врага был истреблен примерно на треть; жалобно стонали на земле раненые, которых сейчас добивали итальянские наемники. Уцелевшие рассеялись по окрестным полям, где их сейчас увлеченно преследовали и срубали ла Ривьер и бо́льшая часть оруженосцев.

– Вот дурачье, совсем потеряли голову, – пробурчал Томас, сердито вгоняя в ножны меч.