Меч и Крест

Ричард Дренго, в окружении своих рыцарей, кусая губы, наблюдал за поединком. Он не хотел, чтобы Монтрей, убил такого опытного воина, которого он видел в Бриане, и не хотел, чтобы и Олаф, убил Вильгельма, который приходился ему другом. Он не мог, даже данной ему властью, будучи графом Аверсы, остановить этот бой, и сейчас, бесясь от бессилия, просто смотрел, на повергнутого на землю Монтрея, на то, как Бриан, отбросив щит, с застрявшим в нём топором, подобрал своё копьё, и не приближаясь, смотрит на барахтающегося в пыли, с лицом, залитом кровью, Вильгельма.

Монтрей всё-таки поднялся, и отряхнув кровь с глаз, дико ими вращая, и найдя врага, прокричал:

– Меч!

Подбежавший оруженосец, протянул ему меч. Теперь у него было приимущество! Он был вооружён мечом и щитом, против Бриана, стоявшего, с одиним только копьём!

Новым, страшным напором, Монтрей набросился на врага. Меч, в его руках, окружил Бриана смертельными ударами, но только дважды, Олаф, спасаясь от острой стали, подставил под меч, железное древко своего копья. Всё остальное время, он, мастерски уходил от ударов.

Вот он, снова поймав меч Монтрея на копьё, сделав шаг вправо, правой ногой ударил под левое колено Вильгельма. Нога того подкосилась, и он снова рухнул на землю.

Монтрей, стеная и скрипя зубами от боли, пытался подняться, но выбитое из сустава колено не давало ему сделать это.

Олаф подошёл, и приставил наконечник копья к его груди.

– Давай! Давай! Убивай! Убей, меня! – в дикой ярости кричал Монтрей.

– Нет. Я не буду убивать тебя. И видит Бог, я, меньше всего повинен в том, что Беллемы сделали с твоим отцом.

– Ненавижу! Ненавижу! – плача от боли обиды, шептал Вильгельм де Монтрей.

Глава пятая

Бьёрн, устало привалился к невысокому глиняному забору, и тряхнув головой, сбросил потоки пота заливавшие глаза.

«Чёртова жара! Чёртова пустыня! Чёртово адское пекло!», он, тяжело дыша оглянулся и увидел, как выйдя из дверей одного из домов, ему подаёт знаки Михаил.

Кивнув головой, мол понял, Бьёрн с трудом поднялся на ноги. Они начали штурм этого маленького городишки, затерянного в пустыне, ещё на рассвете, а сейчас, солнце стояло высоко в небе, приближаясь к зениту, а эти долбанные берберы, спаривающиеся с ослицами, и не думали сдаваться, продолжая оказывать им ожесточённое сопротивление.

Пару раз глубоко вздохнув, Бьёрн, прикрываясь щитом, бросился перебегать улицу. Остро вжикнув, у его головы пролетела одна стрела, а вторая, воткнулась в щит и задрожала. «Ненавижу долбанные стрелы!». Вбежав в переулок, он перешёл на шаг, восстанавливая дыхание. До слуха его долетела быстрая речь, и Бьёрн, осторожно ступая, стараясь не звякнуть доспехами, и не задеть мечом или щитом стены узкого переулка, выглянул из-за угла. Десяток берберов, о чём-то оживлённо переговаривались на своём варварском языке. Четверо лучников, уютно расположились на крыше, посылали в перебегающих улицу, стрелу за стрелой. Кому то повезло меньше чем Бьёрну, так как до его слуха долетел пронзительный вопль смертельно раненого, вызвавшего улыбки на лицах лучников.

«А-а-а, чёртовы недоноски!» – Бьёрн, дико и громко крича, влетел прямо в толпу берберов. Ударив щитом сразу двоих и сбив их с ног, Бьёрн, с замахом снёс голову третьему. Ещё два быстрых взмаха мечом, и двое противников, жалобно скуля, повалились в пыль. Удар в щит! Снова! Бьёрн отступил, и выждав момент, достал из-за щита ударом в лицо следующего. Бьёрном овладела приятная ярость боя, и он продолжая ругаться и кричать, отбросил щит, и кинулся на врагов. Он рубил их, не видя ни чего и ни кого вокруг. Только когда он обрушил последний удар на голову поверженного врага, и противников вокруг него не стало, а валялись только их искромсанные и порубленные тела, он, подняв высоко к небу руку с мечом, громко проорал:

– Один!

Стоявший на крыше Михаил, расправившийся с лучниками, удивлённо посмотрел на Бьёрна, носившего на груди крест с изображением распятого Христа, а сейчас взывающего к древнему языческому богу.

В конце улицы, в окружении огромной свиты и телохранителей, сидя на роскошно убранном верблюде, в город въезжал их повелитель Абдуллах ибн Ясин аль Гузулий.

Никто из местных жителей не встречал нового владетеля этих земель, так как мёртвые тела их были разбросаны по улицам города, а кровь их, щедро пролитая, ещё не успела впитаться в песок. Только восторженные крики свиты, пронзительный визг труб, ритмичные удары кракебов и систров, рёв и грохот других музыкальных инструментов, мерная поступь воинов, отбивающих такт ударами копий по щитам, приветствовали покорителя этих земель.

Позади Абдуллаха, шли пешком вожди берберского племени лемтунов Яхья и Абу Бакр.