Меч и Цитадель

Долгое время стоял я на палубе странного корабля, порой принимаясь расхаживать взад-вперед, согревая дыханием окоченевшие от холода пальцы, а всевозможные мысли толпились, толпились вокруг гурьбой. Сверху на нас бесстрастно взирали звезды, и глаза мастера Мальрубия тоже казались всего-навсего парой точно таких же звезд.

Наконец я, вернувшись к нему, сказал:

– Знаешь, я ведь давно мечтал о… Словом, если полет мой вправду приведет к нам Новое Солнце, я согласился бы.

– Нет, за исход поручиться я не могу. Если бы это дало лишь возможность привести в сей мир Новое Солнце, согласился бы тогда? Справедливость, мир – да, однако Новое Солнце… тепло, свет, энергия в таком изобилии, какого Урд не знала с тех давних времен, когда на ней не родились еще первые люди?

Тут-то и произошло самое странное из событий, описанных мной в сей и без того уже сверх всякой меры затянувшейся повести, причем с ним никоим образом не связано ни звука, ни образа, ни говорящего зверя, ни исполинской женщины. Слушая мастера Мальрубия, я всего лишь почувствовал нечто вроде тычка пальцем в грудь, точно такого же, как в Траксе, когда понял, что должен идти с Когтем на север.

– Да, – отвечал я, вспомнив девчонку из убогого хакаля. – Если бы это дало возможность привести в мир Новое Солнце, я соглашусь.

– А что, если там тебе придется предстать перед судом? Пройти испытание? С предыдущим автархом ты знаком, а под конец даже полюбил его. Теперь он живет в тебе. Был ли он мужчиной?

– Да, он был человеком – к коим ты, мастер, по-моему, не принадлежишь.

– Вопрос не в том, и ты понимаешь это не хуже меня. Был ли он полноценным мужчиной, таким же, как ты – половинка диады «мужчина – женщина»?

Я отрицательно покачал головой.

– Таким же станешь и ты, если не пройдешь испытания. Что скажешь теперь?

Посол всех увечных созданий – Автарха, таскавшего подносы с кухонь в столовые Обители Абсолюта, а после парализованным лежавшего в паланкине, дожидаясь случая передать мне гудящие в голове голоса; и Теклы, корчащейся на «Революционере»; и истекающей кровью, умирающей в подземельях нашей башни служанки, о которой едва не позабыл даже я, много раз похвалявшийся безукоризненной памятью – Трискель положил исполосованную шрамами морду мне на колено. Может статься, именно обретение Трискеля, хоть я и говорил, что оно ровным счетом ничего не изменило, в итоге изменило все. Отвечать мне на сей раз не потребовалось: ответ мастер Мальрубий прочел в моем взгляде.

– О существовании в пространстве расселин, порой называемых Черными Дырами, из коих вовеки не возвращается ни грана материи, ни проблеска света, тебе известно давно. Однако до сего времени ты даже не подозревал вот о чем: у этих расселин имеются противоположности, так называемые Белые Истоки, из каковых в нашу вселенную бесконечным потоком струится материя и энергия, отвергаемая иной, высшей вселенной. Если ты выдержишь испытание, если нашу расу сочтут готовой к возвращению в бескрайние моря межмировых пространств, подобный Белый Исток отворится в сердце нашего солнца.

– А если не выдержу?

– Если не выдержишь, тебя лишат мужской силы, дабы ты не сумел завещать Трон Феникса потомкам. Твой предшественник согласился рискнуть.

– Но выдержать испытания, судя по сказанному тобою, не смог.

– Да. Однако оказался храбрее большинства тех, кого называли героями, первым из многих автархов, отважившимся предстать перед высшим судом. Последним до него был Имар, о котором ты, может статься, кое-что слышал.

– Но Имара, очевидно, тоже сочли недостойным. Мы уже отправляемся? За бортом видны только звезды.

Мастер Мальрубий покачал головой:

– Ты просто смотришь не столь внимательно, как полагаешь. Нет, летим мы туда, куда и собирались, и уже почти прибыли.

Покачиваясь на ходу, я подошел к борту. Одной из причин неуверенной поступи, думаю, послужило движение корабля, но и воздействие снадобья сказывалось до сих пор.

Урд все еще укрывала ночь, так как мы быстро мчались на запад, и первые проблески утра, застигшие асцианскую армию в джунглях, сюда пока что не добрались. Вскоре я разглядел, что звезды за бортом словно бы покачиваются, волнуются в небесах, будто их, словно ветер – пшеницу, колышет ток некоей силы. «Так это же… море», – подумалось мне, и в тот же миг мастер Мальрубий сказал:

– Вот оно, великое море, называющееся Океаном.

– Как же я мечтал повидать его…

– И в скором времени ступишь на его берег. Итак, ты хотел знать, когда должен будешь покинуть эту планету. Не раньше, чем упрочишь власть здесь. Не раньше, чем приведешь к повиновению Несс с Обителью Абсолюта, а твои армии отобьют нападение рабов Эреба. Возможно, на это хватит нескольких лет, а может, не хватит и нескольких десятилетий. Когда настанет время, мы оба придем за тобой.

– Нынче ночью ты уже второй, кто обещает снова со мною встретиться, – заметил я.

Стоило мне это сказать, корабль слегка покачнулся, словно лодка, подведенная к пристани умелым кормчим, и остановился. Сойдя вниз по трапу, я шагнул на песок, а мастер Мальрубий с Трискелем последовали за мной.