Меч истины (СИ)

А слепым – далеко ль до беды?

Вот и сбиты коленки до крови.

Сожаление – старых удел,

Кто не раз поступился собою,

Кто прожить не сумел, как хотел,

И за ложь расплатился судьбою.

Игры с роком трудны испокон.

Путь вслепую неверен и зыбок.

Бытие выставляем на кон -

Себестоимость наших ошибок.

Претерпеть, отстрадать, пережить…

Вот и сердце бронёю оделось.

И не надо на помощь спешить.

И сменяется мудростью смелость.

Бьёшься вновь в бесконечности дней,

Небесам за бессилье пеняя.

Так зачем ты стоял в стороне,

Наблюдая идущих по краю?

Безоглядная жизнь коротка.

Уберечь эту юность непросто!

В отвращающем жесте рука –

И с души отлетают коросты…

Странное это дело – чего-то ждать. Ожидания опасны, как любое обещание Богов. Впрочем, Боги и обещают-то редко, но мы всё равно чего-то ждём, и расстраиваемся, когда получаем нечто совсем иное. Даже если тебе дали больше, чем рассчитывал. Даже если ты сам себе всё придумал, а твоё ожидание основано лишь на сочетании звуков. Тот, кто слышал «Марк Визарий, мастер меча», видимо, представлял себе покрытого шрамами коренастого легионера с благородной сединой в коротко стриженых волосах. Возможно, у ожидания имелась даже изящная тёмная бородка, как у Квинта Требия. Но оно, абсолютно точно, не имело русых волос до плеч по варварской моде и совершенно варварских штанов. Они совершенно варварские даже по моим меркам, а я в одежде неприхотлив с тех пор, как в первый раз натянул обноски дюжего германца лет двадцать тому назад. Просто всему на свете приходит конец, и деньгам, как всему другому. А в этих условиях штаны продираются словно бы в два раза быстрее. Особенно если в них наставлять неуков во владении оружием.

Моё маленькое племя испытывает временные трудности. Лугий ушёл на заработки, но у Меча Истины работа нервная и оплачивается далеко не всегда. Так что я хватаюсь за любое дело, способное принести монету, но другие штаны себе позволить пока не могу. Аяна каждый вечер латает их и смотрит на меня с презрением. Ну, не получается у меня аккуратнее! И не могу я, как Томба в своём огороде, возиться с учениками в одной набедренной повязке – я же не нубиец, я Марк Визарий, мастер меча. И прохладно, не лето всё-таки.

Удивительно, как наличие приличных штанов сказывается на самомнении. Добротная одежда – вопрос статуса. Ещё недавно я был Меч Истины, всеми уважаемый человек. Штаны, впрочем, и тогда не всегда бывали без заплат, но осанка существенно отличалась. Нынешний я, ради заработка скрипящий пером в таверне – это совершенно иное существо. Оно отличается даже от второго нынешнего меня – учителя вооружённого боя. И уж подавно эти два меня не похожи на свирепого гладиатора, который мог сожрать за косой взгляд, или долговязого неоперившегося юнца, ученика библиотекаря. Много меня.

Впрочем, сколько б меня ни было, ни один из этих образов не соответствовал представлениям о Марке Визарии у пожилого слуги, который вздумал меня разыскивать именно сегодня. И на Марка Визария я мало похож, и на учителя фехтования тоже. Гонять новичка я доверил Квинту Требию – он опытный солдат, и давно уже не нуждается в учителях, но ко мне продолжает ходить и учеников поставляет из чистой дружбы. Я же сижу на бревне и слежу за их поединком. Не по причине особой лени, а из-за досадной уязвимости штанов.

Это ещё что! Какой я был вчера, когда добросовестно составлял письмо для какого-то квадратного офицера. Офицер, кстати, не производил впечатления неграмотного, а письмо его было шедевром умолчания пополам с угрозами:

«Уважаемый Фотий!

Ты не сумел выполнить свои обязательства в отношении моего племянника, о чём я весьма сожалею. Но ещё больше я сожалею о том, что ты удалился, не вернув задаток, полученный за эту работу. Я не принадлежу к добрякам, которые легко прощают. А ты вынудил меня искать людей, способных выполнить моё поручение. Думаю так же поискать тех, кто выполнит и другое моё поручение, касающееся тебя».

И далее в том же духе. Одним словом, не хотел бы я оказаться тем Фотием. У офицера был холодный взгляд, мерцающий меж тяжёлых век. И даже когда его тонкие губы складывались в улыбку, эти глаза ни на миг не теплели. Вчерашний я – скромный писарь в потёртой варварской одежде – под этим взглядом казался даже как-то ниже ростом. Офицер был вдвое шире меня и носил меч на бедре – роскошь, в которой мне отказано богами. И если бы этот медведеподобный воин испытал сожаление по поводу меня, я бы всерьёз задумался, не пора ли исчезнуть из мира самому. Хотя в моём возрасте поздновато учиться смирению.

Сегодня я – великолепный варвар, которому лень оторвать зад от бревна ради неповоротливого мальчишки, пусть его Квинт гоняет. Он и гонял, весьма добросовестно, поэтому вестник моего работодателя обратился именно к нему:

- Благородный Визарий!

Гм, благородным меня ещё не называли. Не то, чтобы мои родители были совсем уж никто, но их непутёвый отпрыск сделал всё, чтобы славное имя ушло в небытие. Хоть и не по своей воле. Я уже давно не скрываюсь – едва ли остались те, кто наш род помнит. Благородный Визарий? Забавно!