Меч истины (СИ)

Кто бы думал, что в этом проклятом месте найдётся для нас работа. Словно Метелл своими расспросами накликал беду. Утром недосчитались одного из караульных. Пропал несносный Квад, стоявший в дозоре у колодца. На камнях двора была кровь, и много, но тело не лежало. Его нашли, когда Аяна пожелала набрать воды. Цепь, опущенная в колодец, оказалась невозможно тяжёлой. Мы с Визарием налегли на ворот вдвоём и вытянули мертвеца. Убийца обвязал его подмышки и спустил в воду. Источник был безнадёжно отравлен.

Метелл смотрел на покойника молча. Потом велел всем покинуть двор. Мы остались втроём.

- Визарий, я хочу тебя попросить, - было видно, что слова даются трибуну с трудом. – Огляди всё, как следует! Теперь я не смогу оборонять крепость, оставшуюся без воды. Мы отступим, и этим людям может понадобиться свидетельство Мечей Истины. Сделайте это!

Визарий никогда не говорил лишнего, если мог обойтись. Он просто кивнул и склонился над трупом. Я следил из-за его плеча. Никогда не мешает учиться, я в Мечах всего два года, а мой дружок судит лет пятнадцать.

Кваду нанесли два хороших удара. Кровь сбежала в воду, он походил на вымоченное мясо, и контуры ран были хорошо видны. Одна, колотая, пришлась между пятым и шестым ребром. Визарий с моей помощью перевернул тело: клинок прошёл насквозь, выходное отверстие было несколько выше входного. Второй удар разрубил ему правое плечо. Обломки ключицы торчали в косой ране, заканчивавшейся у грудины.

- Гунны? - спросил я. Это приходило на ум само: как ещё заставить остатки когорты покинуть крепость?

Но Визарий покачал головой:

- Это сделано римским мечом.

- Объясни!

Длинный палец Меча Истины провёл по краям колотой раны:

- Клинок ромбовидного сечения. Гунны Эллаха чаще бьются однолезвийными мечами, от них остался бы след, напоминающий вытянутый треугольник. В крайнем случае, миндалевидный.

Я покачал головой:

- Это ничего не значит. Сам видел обоюдоострые клинки у стражников вождя.

- Да, но вкупе с другой раной… Взгляни сам: это не мог быть длинный меч кавалериста. Гунн бьёт с потягом, для этого даже черен меча делают чуть под углом к клинку. Рана получается не только рубленная, но и резаная. А здесь…

Я уже видел сам – клинок, нанёсший удар Кваду, был коротким, и его владелец привык просто рубить, сокрушая кости. Тоже, кстати, непохоже на римлян.

- Когда убивает легионер, он наносит колющий удар!

Визарий прищурился:

- Колющий и был первым. Смертельным, между прочим.

- Хорошо, зачем тогда второй?

- Чтобы вышла кровь. Покойник не был никем любим - это точно, но вторую рану ему нанесли, чтобы вернее отравить колодец.

Произнеся это, Визарий вдруг мёртво замолчал. Я не смог больше выдавить ни слова.

Отступали из крепости странным утром, за которым не было дня. Ущелье словно тонуло в густом молоке. Влага склеивала волосы, и очень скоро начало хлюпать в сапогах, хотя сверху не капало. Я подумал, что это хорошо - гунны не разглядят наш отход. Не хотелось думать, что будет в противном случае. То есть в очень противном. Визарий шагал рядом и нёс на руках чьё-то дитя. Ночку и Луну запрягли в повозки: в крепости нашлись две четырёхколёсные реды. На них разместили самых слабых, остальным приходилось идти пешком. Родители девочки едва передвигались сами, они тащились за Визарием, но лица были радостные. Я тоже взял какого-то мальчишку, лёгкого, как воробей. Случись что, мы не успеем выхватить мечи. А если б и успели, толку-то.

Спрашиваю Визария:

- Твоего влияния хватит, чтобы остановить гуннов, если полезут?

Долговязый качает головой:

- Ты никогда не видел, как лезут гунны? Они не подходят на расстояние прямого удара. Просто стрелы со всех сторон. А потом летит аркан, выдёргивая из толпы очередного воина. Это тактика на изнурение, в такой бойне не видно лиц. И нас не разглядят, - он двинул плечом, стирая влагу с лица, длинные волосы тут же прилипли к щеке. – Это хорошо, что туман. Тетивы луков отсыревают.

Девчонка на его руках завозилась, просясь в кусты, и мой друг отстал. А рядом тут же оказался Лукан. Он почему-то берёг левую руку, и всё заглядывал в лицо. Парень выше меня, но у него всё время получалось смотреть снизу вверх. Не скажу, чтобы это мне льстило. Было в нём что-то не то, неприятная такая липучесть. Взрослый мужик, а ведёт себя, как малолетка, которого воины впервые взяли с собой. И всё время болтает. У меня аж голова гудела. А я-то Визария за молчаливость ругал!

- Лугий, ты не представляешь, какое это было дерьмо!

- Почему же? Была возможность представить.

- Нет, для этого надо год прожить с ним бок о бок. Настоящий варвар, для которого не существует святых вещей! Животное!

- Теодульф тоже варвар.

- Теодульф… да, конечно… Знал бы я, кто отравил колодец…

- И что бы ты сделал?

Круглые голубые глаза глядят на меня с восторгом:

- Я бы ему ноги поцеловал. Правда! Я уважаю Метелла, но он не отдал бы приказ отступить, когда бы не это.