Меч Кайгена (ЛП)

— Если бы ты ступила в тот круг ради своего эго, ты вела бы себя противнее сейчас, — уверенно сказал Вангара. — Редкое неприятнее задетого эго. Ты хотела увидеть свой уровень, и ты честно хотела быть лучше.

Мисаки кивнула.

— Меч красив сам по себе, но мне нравится решимость ученика, — мастер Вангара смотрел мгновение на Мисаки, и она нервничала, что он попросит ее уточнить, зачем она пришла тренироваться. Она не могла описать ему свою цель. Она не могла говорить ему о Жар-птице, но он не лез. Он сказал. — У меня есть время в этом сурадоне в десять ваати.

Мисаки резко вскинула голову.

— Что?

— Я поищу тебе соперника твоего размера и силы. До этого, боюсь, придется тренироваться с Киноро.

— Что вы… — голова Мисаки вдруг закружилась сильнее, чем когда Киноро обрушил ее. — В-вы предлагаете учить меня?

— Не предлагаю, Цусано. Настаиваю.

— Н-но… — бойцы лучше Мисаки состязались жестоко, чтобы учиться у Макана Вангары. — Но вы не учите первогодок, — сказала она вяло.

— Я учу тех, кто нуждается во мне, — Вангара поддел носком боккен Мисаки и подбросил оружие в свою руку. — Многим первогодкам не хватает опыта, чтобы мои указания помогли им стать лучше, чем они стали бы в состязаниях с Киноро и менее опытными бойцами. Если хочешь продвинуться дальше того, что ты узнала от отца, тебе нужен я.

— Вангара Кама, я н-не знаю, что сказать. Спаси…

— Ты знаешь ката Цусано-рю?

— Да, Короба, — сказала она, хоть давно их не оттачивала, — все, кроме форм Меча-клинка.

— Хорошо, — он бросил ей боккен с ослепительной скоростью для мужчины его возраста и обрадовался, когда она его поймала. — Практикуй это. Будь готова показать их мне к сурадон, и не пытайся срезать углы. Я знаю, как они должны выглядеть.

Мисаки сжимала боккен и улыбалась.

— Мне нужно что-то брать, Короба?

— Ничего кроме этой улыбки.

— Что?

— Если хочешь быть мечником лучше, тебе нужно найти цель и радость в бою одновременно. Теперь, прости, но мне нужно проследить за парой других боев.

Мисаки кивнула.

— В десять ваати, сурадон, — сказала она, убеждаясь, что ей не показалось. — Ката Цусано-рю.

— И улыбку, — сказал Вангара и пошел судить другой бой.

ГЛАВА 7: СОЛНЦЕ

Когда Мисаки спрятала меч, она забила его половицами. Это было обещание себе. Она не могла уничтожить часть себя, агрессивную и бойкую, но могла ее закопать. Так она тогда думала.

— Джиджакой быть хорошо, — сказал ей как-то мастер Вангара, — это лучший теотип для мечника.

— Почему? — спросила она.

— Самое сильное — плотное. Если ты — вода, ты можешь меняться и подстраиваться под любую форму, замораживать ее и становиться сильнее. Ты можешь быть сильной в любой форме. Ты можешь быть чем угодно.

«Я могу быть сильной в любой форме, — говорила себе Мисаки, убирая молот и гвозди. — Я могу быть чем угодно», — если она приноровилась к опасностям темных переулков Ливингстона, как сложно будет овладеть браком и материнством?

— Наги улыбается сильным мужчинам, а Нами — терпеливым женщинам, — ее мать сказала ей это в день свадьбы, сияя гордостью.

— Все будет того стоить, когда в твоих руках будет твой ребенок, — сказал ее отец. — Все будет того стоить, когда ты увидишь, как он растет.

И Мисаки верила им. Не потому, что в этом был смысл. У нее не было выбора. Если бы она не верила, что это того стоило, то что она делала бы?